Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают

А утром поехали покататься на «Мерседесе». 160–170 км по автобану. Вчера канадцы в ресторане разделись и отдали свою куртку ребятам. И сегодня этой куртке было суждено стать главным возбудителем спокойствия. Нас позвали на прием в посольство. Мы пошли. И Коля поперся в этой куртке. Это было ужасно. Очень смешной прием «Интуриста». Были пельмени. Говорили с торгпредом о рыбалке, о том, какие в Австрии спиннинги. Хотелось домой. Вечером поехали в Гринциг. Это квартал, где по ночам пьют молодое вино. Впечатление непрерывного праздника. Музыка, песни раскачиваясь. Венки у домов. Простые столы. Лампы под керосиновые. По дороге заснул в машине.

Среда, 29 марта

Поехали на поиски спиннинга и попали на склад, на который попадать аж страшно, – рыбацкий склад. Но спиннинга не оказалось. А днем был хоккей. Шведы с разгромным счетом выиграли у Канады 6:0. Это что-то невероятное. Чернышев нам потом сказал, что они играли на допинге с нами. А теперь депрессия. И, наконец, последний матч. Приехал канцлер Клаус и президент. Ребята начали играть с явным желанием победить. Игра была ужасной. В последнем периоде за 3 минуты до конца на скамейке сидели 5 наших игроков, в том числе все защитники. Чернышев явно волновался. Когда он крикнул во время драки: «Все на лед!», – Борис явно был недоволен. Потом Зайцев толкнул Голонку[42]. Тот катался. Держитесь, ребята. У Рагулина была вся шея в крови. Стадион вопил. Рагулин – х… Но наши додержались до конца. Чехи на четвертом месте. И ни один не поздравил.

Четверг, 30 марта

Это был обычный предотъездный день, когда становится чуточку жалко, что все уже было, когда каждую улицу воспринимаешь как улицу, по которой уже не пройдешь. Бегали еще по магазинам. Были в очень смешном магазине игрушек, хозяин которого, старик по фамилии Шунка, очень охотно показывал нам всякие игрушки и стрелял из пистолетов.

Потом сборы и автобус. Побежал за цветами, но они оказались слишком дороги.

На аэродроме – Бревер, в маленькой зеленой шляпе с разбитым глазом. Разговаривал с Бобровым, по-моему, совершенно не понимая, кто такой Бобров. Поговорил с женой Бревера. Очень милая молодая женщина. Подарил ей хохлому и бутылочку водки. Она была очень рада. Они летят в Каир отдыхать на 2 недели. Самолет. Долго тянутся 2,5 часа. Москва. Дом.

Пятница, 31 марта

Заболел. Вернее, полдня разбирал шкафы, чтобы привести все в порядок. А потом почувствовал себя плохо. Смерил температуру и заболел. Чувствую себя отвратительно.

Когда разбирал шкафы, то все время натыкался на записки папы. Чем дальше уходит дата его смерти, тем все больше и больше начинаю осуждать себя за последние годы его жизни. Странно – мама, которую я так любил, которая так любила меня, но ее смерть кажется мне закономерной и вовремя пришедшей, а папа… Как мало я отдавал ему души в последние дни. Как мог я в Ленинграде оставить его одного на целую ночь. Почему так редко заворачивали в ту сторону мои ноги. Как часто они заворачивают теперь. Да, вот летишь и думаешь теперь. Но «мне отмщение и аз воздам». Уже сейчас представляю себе, как будет вести себя мой сын. Он еще у меня один.

Суббота, 1 апреля

Вот так и лежу. На улице ужасная погода. Занимаюсь тем, что перечитываю снова все газеты. И снова перед глазами весь чемпионат. Сколько в газетах пишут муры и неправды. Это очень интересно: сравнивать событие, очевидцем которого ты был, с тем, что об этом событии написано.

Кроме того, сочиняю бессмысленные статьи в ответ Андроникову и Турбину. Наблюдаю за Андрюшкой. Читал тут вслух стихи Гамзатова. Он заявил: «Ну с этим не пропадешь». Что он под этим подразумевал? А недавно сказал мне: «Ты ведь книзу растешь, а я кверху». Но парень он по всему хороший. Умный и отзывчивый.

Почему-то до боли в голове возникает порой Валдай. Вода, тишина, капли с удочки. Пар над водой. Всплески рыбы. Это прекрасное, вечное. И оно зовет к себе настойчиво, неотвязно.

Воскресенье, 2 апреля

Смотрели тут хронику по телевидению. Называлось «Без сенсаций». Что ни кадр, то сенсация. И самое смешное, что нет ни одного кадра с вождями. А история есть. И какая история. Действительно: сколько выпало на нашу жизнь всякого. И чем больше сейчас вспоминают все, тем больше вырастает эта история. А судьбы совершенно необъяснимые. То прочитаешь про парня с переломанным позвоночником, который заставил себя ходить, то про генерала Пешкова, то услышишь про генерала Коржа, председателя колхоза: он же батька Муха в гражданскую войну, друг Кирилла Орловского, он же в Испании, он же герой Советского Союза и т. д. Поразительно все это и необъяснимо. Конечно, ни одна страна не может похвалиться таким разнообразием, такой поразительностью биографии. А что мы знаем? Это ведь только жалкий краешек неба.

Понедельник, 3 апреля