Становясь Лейдой

Дождь барабанит по крыше, но даже громкий стук капель не заглушает тиканья часов. Маева встревоженно глядит в потолок над кроватью. Может быть, это знак, размышляет она, и погода подсказывает подождать до утра. Но другого шанса, возможно, не будет. Она смотрит на спящего мужа. Во сне он кажется таким невинным. Может быть, стоит сказать ему правду – всю правду, – пока он спит и не слышит.

Мне нужно произнести это вслух…

Тихое дыхание Питера сменяется сиплым тяжелым храпом.

А вдруг он проснется?

Нет. Ей нельзя рисковать.

Она бесшумно соскальзывает с кровати и выходит из спальни. Идет в швейную комнату, собирает все, что ей нужно. Кладет в мешок ножницы.

Она медлит у Лейдиной двери. Она никогда меня не простит… Маева заходит на цыпочках в комнату дочери, наклоняется над кроватью.

– Лейда, послушай меня. – Лейда переворачивается на другой бок. – Просыпайся, малышка.

Лейда стонет и трет глаза. До конца не проснувшись, льнет к матери. Закутав дочь в одеяло, Маева берет ее на руки. Малышка легкая, словно птичка.

Нам пора.

* * *

Она сажает дочку на стул на крыльце, бережно укутывает одеялом. Лошадь легко довезет их обеих. Но дождь их задержит. Тропинку размыло. Дорогу наверняка тоже. Там сплошная река жидкой грязи.

Стало быть, через лес. Надев капюшон и поплотнее запахнувшись в накидку, Маева выходит под ливень.

Когда она возвращается верхом на оседланной лошади, Лейда уже не спит. Одеяло сброшено на пол. Маева слезает с лошади и поднимается на крыльцо.

– Мама, что происходит? Почему мы…

– Все вопросы потом. У нас мало времени. – Она снова закутывает дочь в одеяло.

– Мама, ты же болеешь… тебя нельзя выходить под дождь…

Лейда обнимает Маеву за шею, и та берет ее на руки.

Бегом спустившись с крыльца, она сажает малышку в мокрое седло. Ставит ногу на стремя, но не может сдержаться. Не может не оглянуться в последний раз. На дом, темный и как будто заброшенный.

* * *

– Ложка. Стул. Окно. Часы. – Он указывал пальцем на каждый предмет, произносил слова по слогам, чтобы ей было проще за ним повторить. – Часы. Скажи сама. Ча-сы… Ты что, никогда раньше не видела таких часов?

Она ласково провела пальцем по резному узору из листьев и вьющихся стеблей, пораженная мастерством и тонкостью исполнения. Корпус часов, сделанный в виде миниатюрного домика – дверь, островерхая крыша, крыльцо, – был почти точной копией дома Питера.

– Мой отец подарил матери эти часы в день их свадьбы… Теперь я дарю их тебе. – Его глаза засияли от гордости и предвкушения, словно он ждал, что Маева в восторге захлопает в ладоши.

Она потрогала кончиком пальца массивную цепь с грузиком в виде желудя. Она искренне не понимала, в чем назначение этой вещи. В чем ее смысл. Вроде бы нет никакого смысла. Зачем кому-то понадобится тикающая коробка?

Дверца внезапно открылась сама собой. Наружу выскочила деревянная птица с крыльями, распростертыми в иллюзии полета. Ее крик был скрипучим и резким, будто сигнал тревоги. Один раз, другой, третий…

Дверца захлопнулась, заперев птицу внутри.

Питер улыбнулся:

– Она так поет каждый час.

* * *

Сдавленный крик встает комом в горле. По щекам текут слезы. Давай, Мае… Уже пора ехать. Надавив ногой на кожаное стремя, она садится в седло. И только тогда вспоминает, что забыла мешок на крыльце. Мешок, в котором лежат самые важные вещи. Без которого ей не уехать. Нехотя она соскальзывает с седла. Ноги несут ее обратно к крыльцу, хотя все в ней кричит, что нельзя возвращаться. Надо бежать. Она встает перед дверью. Ее рука замирает над дверной ручкой. Я действительно смогу исчезнуть, не сказав ни единого слова? Этот тихий побег, такой жестокий под маской благовоспитанной вежливости.

Из дома доносится внезапный пугающий звук: часы отбивают время.

Ку-ку, ку-ку, ку-ку…

Отпрянув от двери, она хватает мешок. Случайно сбивает плетеную клетку, и та опрокидывается набок.

Кукукукукуку…

Машинально нагнувшись, она поднимает упавшую клетку и ставит стоймя. От удара дверца открылась и почти оторвалась.

Без лишних раздумий Маева вихрем слетает с крыльца.

* * *

Плотный полог древесных ветвей защищает их от дождя. Маева держит в объятиях Лейду, закутанную в одеяло и прикрытую полой накидки. Ее пальцы, сжимающие поводья, онемели от холода. Но ее пересохшая кожа жадно впитывает в себя дождь. Лошадь движется медленным, но уверенным шагом, то и дело всхрапывая в темноте. Маева с трудом сдерживает нетерпение. При мысли, что уже совсем скоро она прикоснется к той части себя, которую так долго искала, ей хочется пустить лошадь в галоп. Но на размокшей неровной земле это опасно. Нет, размышляет она. Я так долго ждала… я могу подождать еще час или два.

Лейда, странно притихшая, прижимается к матери. Маева ждет шквала вопросов, но нет – малышка молчит.