Становление банды: История Густаво "Гасто" Райеса (СИ)

Такие приступы случаются у меня уже не в первый раз. Помню, как однажды я принимал участие в параде в честь Победы, и уже под самый конец шествия в небо запустили серию гигантских и очень громких фейерверков. Звук был настолько оглушительным, что в какой-то момент я запаниковал. Мне почудилось, будто я стою не на параде, а на марше через поля Арденн, и что это вовсе не фейерверки взрываются, а бомбы, сбрасываемые на наш конвой немецкими «Юнкерсами». Я уже искал винтовку под рукой и готов был броситься к трибунам, ища укрытие, но тут мой разум пришел в себя, и я вернулся в действительность. Не имею ни малейшего представления, что это было, но вот как это случилось в тот день, так с тех пор и начало повторяться неоднократно.

От размышлений меня оторвал Бакшот.

— Бля, Гасто... Это было что-то, — присвистнул мой друг. — Просто всех уделал, порвал прямо!

— О-о-о, да дружище! Ты круче меня! — заржал Трэй, словно тасманский дьявол, — Мистер Ниггер на склад пришёл, и в порошок здесь всех растёр! Хе-хе.

Стараясь не обращать внимания на трупы, мы начали перетаскивать ящики, при этом предварительно вскрывая их ломом, чтобы убедиться, что там оружие, а не какая-нибудь ненужная нам херня. Таким образом, мы стянули два ящика с Томпсонами и патронами для них, один ящик с пистолетами, а также несколько ящиков, в которых были гранаты и дробовики. Мы быстро погрузили это всё в кузов пикапа и тронулись обратно в Локэш, на Грейп-Стрит.

Но едва нам стояло покинуть склад, как за нами увязалась погоня. Сирены громогласно взвыли, оповещая всех встречных о том, что происходит. Бакли что есть силы вдавил педаль газа, пытаясь оторваться, но не тут-то было. Пикап наш был явно слишком стар для всего этого дерьма, да ещё и забит под завязку, так что расстояние между нами и копами быстро сокращалось. Вдруг наша тачка содрогнулась и вся заскрежетала от удара — это копы протаранили нас сзади. Но мы и не подумали останавливаться.

— Бери «Томпсон» и прострели им шины! — заорал Бакшот. — Иначе не оторвёмся!

Я достал знаменитую «чикагскую пишущую машинку», высунулся из окна и, стараясь целиться в колёса, нажал спуск. Автомат ходуном заходил в моих руках, отдача больно ударила по плечу, и мне пришлось истратить добрые полтора десятка патронов, чтобы наконец попасть. Передние шины коповозки лопнули, преследователей понесло куда-то вбок, а потом они и вовсе встали – на радость нам.

Я думал, что стрелял один, но оказывается, мои товарищи тоже не сидели сложа руки – всё это время они палили из пистолетов, целясь в лобовое стекло. Надеюсь, что копы не пострадали, а если и пострадали, то не смертельно. Я, как бывший военный, не хотел быть соучастником убийства сотрудника правопорядка. В любом случае, от погони нам удалось оторваться, и мы благополучно добрались до Локэша, на Грейп-Стрит, где спрятали наши сегодняшние трофеи. Спрятали мы их в гараже, который располагался недалеко от моего дома и смотрителем был молодой парень по имени Педро, который в своё время воевал со мной в одном отряде. После войны Педро сильно изменился, особенно внешне – он опустил бороду, из-за которой я его теперь с трудом узнавал.

Тепло распрощавшись с Бакшотом, Трэем и Стэбби, я направился к себе домой. Но стоило мне только переступить порог, настроение моё омрачилось. Дом без мамы и братьев внушал чувство тревоги. Я прошёлся по коридору, заглянул во все комнаты и отметил, что – странное дело! – мамина и моя кровати были заправлена идеально, а вот кровати братьев, как обычно, были измяты и застелены кое-как. На секунду я усомнился, что моя семья мертва – настолько привычным было зрелище.

После всего произошедшего я был страшно голоден, так что наскоряк приготовил себе горячую картошку с беконом и сел есть. Холодное пиво из холодильника довершило трапезу, и я почувствовал себя удовлетворённым. Правда, это чувство скоро отступило, и меня вновь стали посещать тяжелые мысли. Я сел на кровати, обхватил голову руками, а в голове у меня зазвучали голоса мамы и братьев, которые укоряли меня в том, что я не уберёг их, что они умерли из-за меня, что я плохой брат и сын.

В какой-то момент этих мыслей стало слишком много, и я не выдержал. Я в ярости ударил кулаком по подушке, достал пистолет, после чего подошёл к зеркалу и взглянул на себя. Мне чудилось, будто умершие мать и братья стоят позади меня. Наваждение сменилось, и вот на мне уже военная форма, а рядом со мной стояли мои фронтовые друзья. Двое из них, Луи Джеймесон и Грегори Грэмси, сгинули в бункере где-то под Мюнхеном, а Педро повезло вернуться с войны, отрастить себе бороду и устроиться охранять гаражный комплекс. Вдруг в зеркале мелькнула тень во вражеской серой форме и каске, и я от неожиданности дернулся, прицеливаясь и стреляя…

Стекло с оглушительным треском разлетелось на осколки, и я зло прошипел, отступая назад и хватаясь за голову:

— Чёрт бы побрал эту войну! Ебучие бандиты…