Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг.

«Первым валить долговязого!» — решил Павел. Его тело сжалось как пружина, пальцы нащупали в кармане пиджака металлическую расческу, в умелых руках она превращалась в грозное оружие. Он изготовился к короткому разящему выпаду, и здесь пронзительный свисток, донесшийся с противоположного конца платформы, сорвал полицейских с места. Павел с облегчением выдохнул и быстрым шагом направился к поезду, по выкрикам проводников нашел свой вагон, поднялся в купе и оказался единственным пассажиром. Закрыв дверь, он забросил чемодан на верхнюю полку, опустился на нижнее сиденье, и в следующее мгновение обезоруживающая слабость разлилась по всему телу. Оно стало невесомым, а в душе возникла пустота. Остановившимся взглядом Павел смотрел в окно, за ним мелькали размытые тени и раздавались приглушенные голоса. Еще один барьер на пути к далекой Родине был преодолен.

Резкий толчок заставил его встрепенуться. Сиплый свисток паровоза потонул в лязге металла, клубы густого пара окутали перрон, полицейских и немногочисленных провожающих. Поезд тронулся и, набирая ход, устремился на юг, и только тогда с плеч Павла словно гора свалилась. Под мерное покачивание вагона он не заметил, как уснул, проснулся, когда было далеко за полдень. Озорные солнечные зайчики скакали по купе, лицу и заглядывали ему в глаза. Павел потянулся до хруста в костях, приятная истома разлилась по телу, и несколько минут пролежал без движения. На ноги его подняли ароматные запахи кофе и вина, доносившиеся из коридора, в соседнем вагоне находился ресторан, они пробудили в нем зверский аппетит. Он привел себя в порядок и отправился на обед.

В вагоне-ресторане было немноголюдно. Несколько семейных пар и небольшая молодежная компания были заняты самими собой и не обращали внимания на то, что происходило вокруг. Два официанта, не обремененные работой, убивали время, разгадывая кроссворды. Павел выбрал столик, с которого просматривались оба входа в вагон-ресторан, заказал луковый суп, на второе — телячью печень по-лионски, круассаны, крепкий кофе и обратил взгляд за окно.

За ним тянулись пасторальные пейзажи Южной Франции. Среди тенистых дубрав, напоминая пасхальные куличи, суровыми стражами застыли средневековые замки. В лучах яркого летнего солнца, отливая бронзой, уходили за горизонт расчерченные словно по линейке бескрайние поля пшеницы, ячменя и ржи. Тенистые сады привольно раскинулись по склонам пологих холмов. По этому гигантскому рукотворному ковру растекались жемчужными нитями десятки рек и речушек. В знойном мареве пейзажи, тянувшиеся за окном, напоминали Павлу живописные полотна кисти непревзойденного мастера Франсуа Буше. Такую невероятную гамму цветов: от нежно-голубого и золотистого, которую создала искусница природа, было под силу запечатлеть только ему.

Уединение Павла нарушил официант, он принес заказ. Суп оказался замечательным, а телячья печень по-лионски таяла во рту. Утолив голод и отпивая кофе мелкими глотками, Павел обратил взгляд на окно и снова отдался во власть природы. Вскоре земля вспучилась отрогами гор, их склоны покрывали виноградники сортов: Шато Лафит-Ротшильд, Шато Латур, Шато Мутон-Ротшильд и Шато Марго. Они напоминали застывшие на марше полковые колонны. Вскоре плантации виноградников остались позади, и на востоке из сиреневой дымки проступила зубчатая стена Французских Альп. Их суровый величественный лик, испещрённый глубокими ущельями-морщинами, напоминал лицо старого воина, прошедшего через множество испытаний. Над горами в небесной вышине диковинными воздушными кораблями плыли розово-золотистые облака. Все вокруг дышало миром, покоем и было исполнено радостью жизни.

Ощущение радости жизни и бытия, витавшее в воздухе, передалось и Павлу. Приказ заместителя начальника 5‐го отдела ГУГБ НКВД СССР Сергея Шпигельглаза — «застрелиться в случае провала операции и угрозы захвата охраной Коновальца» ему не пришлось выполнять. Умница Тимашков не подкачал и рассчитал заряд до долей секунды. Их хватило Павлу, чтобы не сорваться на бег, неспешным шагом выйти за дверь ресторана «Атлант», прежде чем внешне безобидная коробка конфет киевской кондитерской фабрики превратилась в бомбу.

Приказ Сталина: «обезглавить движение украинского фашизма и заставить этих бандитов уничтожить друг друга в борьбе за власть», был выполнен. И не просто выполнен, Павел не оставил даже малейшей зацепки, которая бы вывела цепного пса Коновальца — Барановского и его головорезов на след советской разведки. Мощный взрыв разметал на куски тело Коновальца и уничтожил главную улику — коробку из-под конфет. В полиции Роттердама и сам Барановский посчитали ликвидацию Коновальца делом рук «молодых волчат» — Бандеры и его ближайшего окружения. В последние месяцы они все чаще показывали зубы и уже не считали нужным скрывать своих амбиций на верховную власть в ОУН.