Станция мёртвых сердец (СИ)

Артур подошёл к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышел на просторный балкон. Отсюда почти не было слышно празднества, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Он стоял так достаточно долго, ощущая, как пронизывают его тело потоки тёплого ветра, напоённого запахами цветов, и не сразу заметил, как на плечи ему легли тёплые руки, а мочку уха обожгло горячее дыхание. Откуда-то снизу доносились едва слышные переливы скрипки — Артур узнал Анданте фа Мажор Генделя, которую разучивал когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где он был всего лишь мальчишкой, обременённым чужими долгами и чужой болезнью, но не имеющим ничего своего.

Артуру казалось, что он попал в другой мир, где нет ни одиночества, ни мыслей о безысходности. И в этот миг оказавшиеся на его плечах руки настолько органично и естественно дополнили эту фантастическую реальность, что он захотел поверить, хотя бы ненадолго, что они принадлежат кому-то близкому, кому-то, кто нужен ему — и кому нужен он сам.

— Тебе здесь нравится? — прошептал Дуглас у самого его уха.

Только услышав его голос, Артур на миг вырвался из сновидения, из всполохов прошлого, озаривших привычную серость.

Дуглас мгновенно почувствовал перемену. Он и сам был зачарован видом стройной фигурки, стоявшей на балконе и открывавшей лицо навстречу осветившим небо разноцветным брызгам. Он увидел Артура ещё снизу и понял, что больше ждать не может. Этот ломкий стебель тростника должен был принадлежать ему. Сейчас. Это было не физическое желание. Он даже не испытывал потребности прикасаться к своему неожиданному приобретению. Ретт просто знал: Артур должен принадлежат ему. Он был частью его. Той огромной частью, которую Дуглас потерял уже давно, без которой привык жить и которую теперь обрёл вновь.

Ретт не знал, в чём выражается это единство. Артур был частью ночного волшебства, призраком прошлого, навсегда уходящей роскоши давно обедневших родов. Но Артур был его плоть от плоти, будто вырванный кусок сердца, и теперь, когда Ретт нашёл его, привычное чувство потери стало острым как никогда. Теперь он уже не мог его отпустить.

Артур нахмурился и чуть повернул голову, желая проверить, не издевается ли Дуглас. Ретт на мгновение залюбовался надломленным изгибом тонкой шеи. Между двух хрупких косточек трепетало дыхание, и призрак его едва заметно касался теперь щеки Ретта.

Эту же секунду Артур молчал, а потом вдруг понял — здесь, наверху, в окружении горячих рук, ему и в самом деле нравится. Пожалуй, куда лучше ему было бы, если бы он не чувствовал себя обязанным этому человеку, не должен был отдаться ему здесь и сейчас, а мог бы просто понежиться в его тепле и, стоя рядом с ним, насладиться этим незнакомым ароматом чужой ночи; но ему было хорошо даже так, и он абсолютно точно не хотел бы видеть рядом никого, кроме малознакомого, но давно уже тенью проплывавшего над его жизнью Ретта Дугласа.

— Да, — прошептал он, но раньше, чем закончилось это короткое слово, губы Дугласа накрыли его собственные. Эти губы были горячими и чуть шероховатыми, но почему-то в них хотелось утонуть, сливаясь с исходившим от Ретта жаром целиком, растворяясь в нём и плавясь, как плавится в наковальне обломок серебра, чтобы обрести новую жизнь. Артур приоткрыл рот навстречу Дугласу и потянулся к нему всем своим существом в поисках этого странного единения, которое пока лишь прошлось щекоткой по его коже.

Не разрывая поцелуя, Артур развернулся и опустил руки на плечи Дугласу.

Тут же горячие руки прошлись по его спине, умело забираясь под полы смокинга, и от одной этой близости живого горячего тела Артур застонал, наполняя сладостной вибрацией и тело Дугласа. Тот едва заметно улыбнулся, потянув юношу на себя, и остановился уже в комнате, перед открытой дверью, позволяя запахам ночи проникнуть внутрь.

Артур замер в проёме, не решаясь ступить внутрь. На краю сознания противно жужжала мысль, что всё происходящее — только сделка. Что он — лишь мгновенная прихоть самоуверенного человека, который завтра найдёт себе новую игрушку.

Но это будет завтра. Здесь и сейчас была волшебная ночь, в которой он хотел раствориться, остаться навсегда.

Так и не дождавшись, когда Артур сделает шаг навстречу, Дуглас сам потянул его внутрь и рывком уронил к себе на грудь. Зарылся носом в ароматные волосы, сминая их как пух одуванчика.

Артур неловко опустил ладони ему на плечи, всё ещё не зная, должен ли он откликнуться на эти требовательные прикосновения. Он не хотел делать этого по контракту. Если бы речь здесь шла только о его долге, он мог бы позволить себе быть холодным и отчуждённым, равнодушно позволить Дугласу делать с его телом всё, чего тот хотел.