Станция Одиннадцать

Кларка разбудили тихие голоса. Такое случалось все чаще и чаще. Кларк вдруг проваливался в сон прямо в кресле и просыпался с ощущением, что это некая репетиция. Сначала вот так задремываешь, потом засыпаешь надолго и, наконец, навсегда. Кларк сел ровнее, моргая. Гаррет уже ушел. На идеальном силуэте хромированного мотоцикла сиял последний луч заходящего солнца.

— Я тебя разбудил? — спросил Салливан, мужчина пятидесяти лет, который вместе с дочерью присоединился к ним в десятом году. Сейчас Салливан был главой местной охраны. — Хочу познакомить тебя с нашими новенькими.

— Здравствуйте, — поздоровался Кларк.

Новенькими оказались мужчина и женщина, оба примерно тридцати лет. Последняя несла с собой ребенка в слинге.

— Я Чарли, — представилась женщина. — А это Джереми, мой муж, и маленькая Аннабель.

Ее голые руки были почти полностью покрыты татуировками. Кларк рассмотрел цветы, музыкальные ноты, имена с замысловатыми завитками, кролика. Четыре ножа в ряд на правом предплечье. Кларк знал, что означает такой рисунок, и увидел схожий на коже ее мужа — две маленьких черных стрелы на тыльной стороне левого запястья. Значит, она убила четверых, а он — двоих, и вот теперь они просто заглянули в гости вместе с ребенком. И в абсурдном новом мире — Кларк никогда не переставал ему удивляться — это считалось совершенно нормальным. Ребенок улыбнулся Кларку. Тот ответил тем же.

— Вы поживете с нами? — спросил Кларк.

— Если вы нас примете, — ответил Джереми. — Нам пришлось отделиться от наших людей.

— Погоди, сейчас услышишь, откуда они, — произнес Салливан. — Помнишь те газеты из Нью-Петоски?

— Из «Дорожной симфонии», — сказала Чарли.

— А эти ваши люди… — Салливан помахал рукой Аннабель. — Вы не рассказывали, как их потеряли.

— Запутанная история, — отозвалась Чарли. — Нам встретился пророк. Он сказал, что пришел отсюда.

Отсюда? Разве в аэропорту когда-то был пророк? Кларк наверняка запомнил бы такого человека.

— Как его звали?

— Никто не знает, — сказал Джереми.

Он начал описывать светловолосого человека, который хозяйничал в городе Сент-Дебора-на-воде и заправлял всем благодаря смеси харизмы, насилия, а также тщательно подобранных отрывков из Иоанна Богослова. Заметив выражение лица Кларка, Джереми умолк:

— Что-то не так?

Кларк с трудом встал и подошел к первому стеллажу музея.

— Его мать еще жива? — Кларк смотрел на паспорт Элизабет, на фотографию из непостижимого прошлого.

— Чья? Пророка?

— Да.

— Вряд ли, — ответила Чарли. — Никогда о ней не слышала.

— С ним не было старой женщины?

— Нет.

Что же стало с тобой, Элизабет, и твоим сыном там, в дороге? Хотя… Что в конце концов стало со всеми людьми? С родителями, коллегами, всеми друзьями из жизни до аэропорта, с Робертом? Если все они умерли, никем не замеченные и не учтенные, почему то же самое не могло произойти и с Элизабет? Кларк закрыл глаза. В мыслях он видел мальчика, любимого единственного сына Артура Линдера, который стоял перед самолетом с призраками и читал мертвецам строки о казнях.

Часть восьмая Пророк

48

Через три дня после того, как они с Августом отделились от «Симфонии», за сараем в заросшем саду на окраине Северн-Сити Кирстен проснулась со слезами на глазах. Ей приснилось, что она шла по дороге вместе с Августом, а когда повернулась, его уже не было, и она знала, что он мертв. Она кричала, звала, бежала назад и не могла его отыскать. Когда Кирстен очнулась, Август наблюдал за ней, касаясь ее руки.

— Я здесь, — произнес он.

Наверное, Кирстен звала его и вслух.

— Пустяки. Просто сон.

— Мне тоже снились кошмары. — В другой ладони Август держал свой серебристый звездолет «Энтерпрайз».

Небо начало светлеть, однако ночь не спешила уходить, оставаясь тенями, серым светом, росой на траве.

— Пойдем мыться, — сказал Август. — У нас сегодня встреча с людьми.

Перейдя дорогу, они приблизились к берегу. В воде отражалось жемчужное небо с первыми розовыми лучами грядущего рассвета. Кирстен и Август искупались с шампунем, который Кирстен нашла в последнем доме, — на коже оставался запах искусственных персиков, а по озеру поплыли мыльные островки, а затем Кирстен постирала свое платье и, выжав его, сразу надела на себя. В чемодане Августа лежали ножницы. Кирстен подстригла его волосы — челка уже падала на глаза, а потом он подстриг и ее.

— Не теряй веру, — шепнул Август. — Мы их найдем.

Вдоль берега располагались курортные гостиницы с разбитыми окнами, в осколках стекол тоже отражалось небо. Между ржавеющими на парковках машинами пробивались деревья. Кирстен и Август оставили чемоданы, чьи жесткие колесики слишком шумно катились по асфальту, и соорудили свертки из простыней, чтобы нести запасы на плечах. Через милю впереди показался перекресток с покосившимся знаком с белым самолетом. Стрелка указывала в центр города.