Старая Москва. Старый Петербург

Обстановка и убранство дворца походили на волшебное воссоздание одной из сказок «Тысячи и одной ночи». Под куполом устроены были хоры, на которых стояли невидимые снизу часы с курантами, игравшие попеременно пьесы лучших композиторов того времени. Здесь же помещалось 300 человек музыкантов и певцов. Эстрада, предназначенная для императрицы, была покрыта драгоценным персидским шелковым ковром. Такие же эстрады были устроены вдоль стен, и на каждой из них стояло по огромнейшей вазе из белого каррарского мрамора на пьедестале из серого; над вазами висели две люстры из черного хрусталя, в которых вделаны были часы с музыкою. Люстры эти стоили Потемкину 42 000 рублей. (Купил он их у герцогини Кингстон, урожденной мисс Чодлей; эта герцогиня была известна своею красотою, приключениями, и особенно по процессу с мужем, из-за которого едва не лишилась головы. Герцогиня приехала в Петербург в 1777 году искать счастья, здесь она сошлась с управляющим Потемкина, полковником Гарновским, купила на Неве себе имение и поручила Гарновскому заведование им; впоследствии она ездила в Дрезден, где жила у вдовствующей курфюрстины, затем опять приехала в Петербург. Герцогиня умерла за границей, по смерти все ее недвижимые имения в России достались Гарновскому.) Кроме больших люстр, в зале было еще 56 малых люстр и 5000 разноцветных лампад. Считают, что в этот вечер горело всего 140 000 лампад и 20 000 восковых свеч. При входе в залу, по обеим сторонам дверей, были устроены ложи, драпированные роскошными материями. Но особенною пышностию отличались комнаты, предназначенные для игры императрицы, в них одни стулья и диваны стоили 46 000 рублей[473] (с этого праздника вошли в особенную моду введенные Потемкиным диваны). Обои в этих комнатах были гобелены с вытканными на них изображениями из истории Мордохея и Амана; здесь же стоял «золотой слон» в виде часов перед зеркалом (слон этот был в 1829 году подарен императором Николаем I персидскому шаху), обвешанный бахромами из драгоценных каменьев; сидевший на нем автомат-персиянин, ударив в колокол, подал сигнал к началу театрального представления. В театре были даны следующие комедии с балетами «Les faux amants»[474] и «Смирнский купец»; в последней продажными невольниками явились жители всех стран, за исключением России. Из театра императрица отправилась в танцевальную залу. Бал открылся при громе литавр и грохоте пушек, под звуки польского:

Гром победы раздавайся!
Веселися храбрый Росс! и т. д.

Из большой залы был выход в зимний сад; сад этот был чудом роскоши и искусства и в шесть раз больше эрмитажного; тут был зеленый дерновый скат, густо обсаженный цветущими померанцами, душистыми жасминами, розами; в кустарниках виднелись гнезды соловьев и других птиц, оглашавших сад пением. Между кустами были расставлены невидимые для гуляющих курильницы и бил фонтан из лавандовой воды. Посреди зимнего сада стоял храм изящной архитектуры, в котором помещался бюст императрицы, иссеченный из белого паросского мрамора. Императрица была представлена в царской мантии, держащею рог изобилия, из которого сыпались орденские кресты и деньги. На жертвеннике была надпись: «Матери отечества и моей благодетельнице». Перед храмом виднелась зеркальная пирамида, украшенная хрусталями, а близ нее еще несколько таких же пирамид поменьше. Все окна залы были прикрыты искусственными пальмами, листья которых были сделаны из разноцветных лампад. Из таких же лампад по газону были расставлены искусственные плоды: арбузы, ананасы, дыни и проч.

Настоящий сад тоже был отделан великолепно; всюду виднелись киоски, беседки; ручейку, протекавшему в саду по прямой линии, дали извилистое течение и устроили мраморный каскад. Сад горел тоже множеством огней и оглашался роговой музыкой и пением хора песенников.