Старая Москва. Старый Петербург

Здесь 28 апреля 1791 года Потемкин торжественно праздновал взятие Измаила. По словам современников, подаренный вторично Потемкину дворец, или, как его тогда называли, Конногвардейский дом, не был вполне отделан: перед главным подъездом дворца тянулся забор, скрывавший какие-то развалины (на том месте, где теперь стоит башня общества водопроводов); по приказанию Потемкина в три дня был уничтожен забор, место расчищено и устроена обширная площадь до самой Невы. Здесь воздвигнуты были триумфальные ворота. Устройством дворца, как и сочинением программы праздника, распоряжался сам Потемкин. В приготовлениях к этому празднику принял участие и Державин, который, по вызову Потемкина, написал для пения на празднике стихи. Это были четыре хора, тогда же и напечатанные в большую четверку[470], без заглавного листа. Стихи шли в таком порядке: 1) для концерта «От крыл орлов парящих»; 2) для кадрили «Гром победы раздавайся»; 3) для польского «Возвратившись из походов» и 4) для балета «Сколь твоими мы делами». Довольный хорами, Потемкин пригласил к себе автора обедать и просил его составить описание праздника. Исполнив это желание князя, Державин сам отвез ему свою работу; Потемкин пригласил его было остаться обедать, но, прочитав тетрадь и увидев, что в описании нет никаких особенных ему похвал и что ему отдана честь наравне с Румянцевым и графом Орловым, рассердился и уехал со двора, пока Державин дожидался в канцелярии у секретаря его, В. С. Попова[471].

По слухам, сумма, затраченная на праздник, была баснословна. Для шкаликов и освещения зал дворца был скуплен весь наличный воск, находившийся в Петербурге, и за новой партией был послан нарочный в Москву; всего воску было куплено на 70 000 рублей. Масса всякого рода художников и мастеров в течение нескольких недель трудились во дворце за работами. Множество знатных дам и кавалеров несколько недель собиралось там же для разучивания назначенных им ролей, и каждая из этих репетиций походила на особое празднество, так была она роскошна и пышна.

В назначенный день, в пятом часу, на площади перед Таврическим дворцом были построены качели, поставлены столы с яствами, открыты разного рода лавки, в которых безденежно раздавали народу платье, обувь, шапки и тому подобные вещи. Народ во множестве толпился на площади. Богатые экипажи один за другим подъезжали к дворцу, на фронтоне которого красовалась надпись, сделанная металлическими буквами, выражавшая благодарность Потемкина «великодушию его благодетельницы». Императрица прибыла на праздник в седьмом часу; перед дворцом она была задержана толпой. Народу было объявлено, что раздача питей и одежды должна начаться в то самое время, когда будет проезжать государыня. Но тут вышло недоразумение: кто-то по ошибке принял карету одного вельможи за экипаж императрицы. Народ крикнул: ура! и, не дожидаясь раздачи приготовленных для него подарков, бросился расхватывать их сам. Произошла суматоха, давка, и настоящий экипаж императрицы должен был остановиться, не доехав до площади, и простоять более получаса. Наконец императрица подъехала ко дворцу. Потемкин принял ее из кареты, а в передней комнате императрицу встретил наследник престола. Сопровождаемая всею императорскою фамилиею, Екатерина прошла на приготовленную для нее эстраду, по вступлении на которую тотчас и начался балет, сочинения знаменитого тогдашнего балетмейстера Ле Пика[472]. В балете танцевали 24 пары из знаменитейших фамилий, на подбор красавицы и красавцы, одетые в белых атласных костюмах, украшенных бриллиантами, которых в итоге было на несколько миллионов рублей! Распоряжались танцами великие князья Александр и Константин вместе с принцем Виртембергским; в конце балета сам Пик отличился каким-то необыкновенным соло.

Всех приглашенных на праздник было 3000 человек, и все, как дамы, так и мужчины, были в костюмах. На самом Потемкине был алый кафтан и епанча из черных кружев, осыпанная бриллиантами, а на шляпе последних было так много, что ему стало тяжело держать ее в руке, и он отдал ее своему адъютанту, который и носил ее за ним.