Старая Москва. Старый Петербург

Дошедший до императора Павла слух, что тело Потемкина более семи лет стоит не преданным земле, вызвал распоряжение похоронить его, как гласил указ: «Без дальнейшей огласки, в самом же том месте, в особо вырытую яму, а погреб засыпать и загладить землею так, как бы его никогда не было». Все это подало основание молве, быстро облетевшей Россию и проникнувшей за границу, будто тело князя Потемкина из гроба вынуто и где-то во рву Херсонской крепости зарыто бесследно. Между тем тело оставалось в гробу неприкосновенным; так, в 1818 году[476], при объезде епархии, екатеринославский архиепископ Иов Потемкин, по родству, пожелал убедиться в справедливости носившегося слуха; поэтому ночью, 4 июля, в присутствии нескольких духовных лиц поднял церковный пол, проломал свод склепа и, вскрыв гроб, удостоверился в присутствии тела в гробу. Говорят, что родственник вынул из склепа какой-то сосуд и поместил в свою карету; в сосуде этом, по догадкам, находились внутренности покойного. Одни сказывали, что сосуд отправлен был в сельцо Чижово Смоленского уезда, на родину князя. Предание гласит, что, захватив из склепа сосуд, иерарх взял и портрет императрицы Екатерины II, осыпанный бриллиантами, лежавший в гробе. В 1859 году, по случаю внутренних починок в церкви, пять лиц спустились через пролом в склеп и, вынув из развалившегося гроба, засыпанного землею, череп и некоторые кости покойного, вложили их в особый ящик с задвижкой и оставили в склепе. Около того же времени, как рассказывают, из склепа взято все до последней пуговицы, куски золотого позумента и даже сняты полуистлевшие туфли с ног Потемкина.

27 августа 1874 года комиссия из нескольких лиц, при участии уполномоченного от Одесского общества истории и древностей Н. Н. Мурзакевича, приступила к исследованию места погребения князя Потемкина. По вскрытии пола в церкви обнаружился свод склепа, последний оказался проломанным в двух местах; из них одно было заложено наглухо каменьями, а другое просто досками. В склепе найден деревянный ящик небольшой величины, в нем лежал цельный с нижнею челюстью череп, с выпиленною с задней стороны треугольною частью и наполненный массою для бальзамирования, на затылке черепа видны клочки темно-русых волос; тут же лежало несколько других человеческих костей. Здесь же, в разрыхленной земле, найдены части истлевшего деревянного ясеневого гроба и куски свинцового гроба, разрушенного, очевидно, не временем, а человеческими руками; также остальные кости с истлевшими частями роскошного одеяния, на котором три шитые канителью звезды первой степени: Георгия, Владимира и Андрея Первозванного. Тут же лежал небольшой железный лом, куски позумента, бархата и несколько серебряных скоб и подножий. Комиссия положила: собрать все кости покойного Потемкина и положить в особый свинцовый ящик, отверстия в своде заделать, уложить на него мраморную надгробную доску, обнеся ее приличною чугунною решеткою, а позументы, скобы, звезды уложить в особый ящик, который оставить в ризнице крепостного собора на память о покойном. В 1873 году херсонское земство повесило в церкви в память князя Таврического небольшую мраморную доску с надписью.

По смерти Потемкина указом Екатерины в сентябре 1792 года дворец Потемкина объявлен императорским дворцом под именем Таврического. Дворец поступил в казну и сделался любимым местопребыванием императрицы весною и осенью. Грибовский в своих «Записках» говорит: «Государыня любила жить в этом дворце оттого, что главный корпус его был в один этаж, а государыня высоким входом не любила быть обеспокоена. Покои ее здесь были просторнее, чем в Зимнем дворце, особенно кабинет, в котором она дела слушала». Государыня этот дворец описывала Гримму в своих письмах так: «На дворец этот пошла мода; он в один этаж, с огромным, прекрасным садом; вокруг же все казармы по берегу Невы; напротив – Конногвардейская, налево – Артиллерийская, а позади сада – Преображенская. Для осени и весны нельзя желать ничего лучшего. Я живу направо от галереи со столбами; такого подъезда, я думаю, нет еще нигде на свете. Александр помещается налево. Правда, что прежде в этом дворце было не немного, а чрезвычайно сыро, так что из-под колонн в зале текла вода и на полу стояли лужи; происходило это оттого, что фундамент залы был ниже уровня воды в пруде. Но я помогла горю, приказав вырыть между домом и прудом сточную трубу и выложить ее камнем; труба идет вокруг всего дома и так хорошо отводит воду, что теперь совсем нет сырости в доме и не пахнет гнилью, как прежде».