Старая Москва. Старый Петербург

Павел не ел скоромного по средам и пятницам; в его время посты в обществе редко соблюдались. Император, раз будучи доволен на смотру войсками, наградил их деньгами и, сверх того, велел раздать солдатам и офицерам рыбы. Так как это случилось в рождественский пост, то многие видели в этой раздаче намек на соблюдение поста. Император был религиозного направления: он издал указ о неработании в воскресенье и о соблюдении этого дня; затем указ (3 декабря 1796 года) об освобождении от телесного наказания судимых за уголовные преступления священнослужителей; в этом указе, между прочим, было сказано: «Чинимое судимым из священнического сана наказание, в виду тех самых прихожан, кои получат от них спасительные тайны, располагает народные мысли к презрению священнического сана». Император Павел стал первый давать приходскому духовенству наперсные кресты и другие орденские знаки.

В той же третьей комнате, где стоял шкаф с книгами и была потайная дверь в кухню, имелась еще другая потайная дверь, которая вела в небольшую комнату, где дежурил иногда караул лейб-гусаров. К этой комнатке примыкала витая лестница, которая вела на двор, где у двери стоял один часовой.

Из библиотеки была дверь в спальню императора. Павел в ней часто сиживал днем, и здесь же он скончался[515]. Перед смертью Павел вел жизнь скучную и одинокую. Он сидел в запертом Михайловском замке, охраняемом как средневековая крепость. Единственные прогулки императора ограничивались тем, что называлось «третьим Летним садом», куда не допускался никто, кроме него самого, императрицы и ближайшей его свиты. Аллеи этого сада постоянно очищались от снега для зимних прогулок верхом. Гарнизонная служба в Михайловском замке отправлялась как в осажденной крепости. После пробития вечерней зари немногие особы допускались в замок по малому подъемному мостику[516], который опускался только для них. В числе последних был плац-адъютант замка. Он был обязан доносить лично императору о всяком чрезвычайном происшествии в городе, например о пожаре и т. п. Караулы в замке содержали поочередно гвардейские полки. Внизу, на главной гауптвахте, находилась рота со знаменем, капитаном и двумя офицерами. В бельэтаже расположен был внутренний караул, который наряжался только от одного лейб-баталиона Преображенского полка. Павел особенно любил этот баталион и поместил его в здании Зимнего дворца, смежном с Эрмитажем, отличил офицеров и солдат богатым мундиром – первых с золотыми вышивками вокруг петлиц, а рядовых петлицами, обложенными галуном по всей груди. Гатчинские же баталионы были одеты совершенно по-прусски: в коротких мундирах с лацканами, в черных штиблетах; на гренадерах были шапки, как теперь у Павловского полка, а на мушкетерах маленькие треугольные шляпы без петлицы, только с одною пуговкою. Офицеры этих баталионов до вступления еще императора Павла на престол одевались крайне неряшливо, в поношенные мундиры, нередко перекрашенные. Офицеры сюда поступали из кадетов морского корпуса, оказавшиеся неспособными к морской службе. По вступлении Павла на престол им была обмундирована вся армия в новую форму.

Вот описание павловского нового костюма: он состоял из длинного и широкого мундира толстого сукна, не с отложным, а лежащим воротником и с фалдами, которые спереди совсем почти сходились; из шпаги между этими фалдами, воткнутой сзади, из ботфортов с штибель-манжетами или штиблет черного сукна, из низкой сплюснутой треугольной шляпы, узкого галстука, которым офицеры казались почти удавленными, перчаток с огромными раструбами, простого дерева форменной палки с костяным набалдашником и, наконец, из двух насаженных над ушами буколь с длинною, тугой проволокой и лентой, перевитою косой. Исключая кавалерии, все одеты были в мундиры одинакового цвета, но зато отвороты и обшлага были розовые, абрикосовые, песочные, кирпичные, всех в мире цветов. Вместе с тем были сделаны и такие перемены: бесчисленные толпы гвардейских сержантов и вахмистров потребованы на службу, и многие малолетние за неявкою исключены вовсе из полков. При одном Преображенском полку тогда числилось до 2000 таких лиц, во всей же гвардии до 20 000. Бывало в екатерининское время, что получали полковые свидетельства на детей, еще не родившихся. Такие военные люди в детстве достигали порядочных чинов. Жихарев в своих воспоминаниях рассказывает о Горяйнове, который еще в пансионе имел чин надворного советника. При Екатерине приписанных к гвардейским полкам производили в армию несколькими чинами выше. Павел стал выпускать в армию одним чином выше. Он хотел лейб-баталион отделить от Преображенского полка и переименовать лейб-компанией, т. е. исключительной стражей, охраняющей его особу; адъютант этого лейб-баталиона Аргамаков исправлял должность плац-адъютанта дворца и имел право даже ночью входить в царскую спальню.