Старая роща

И воевали мы с Васянькой вместе. Попали на австрийский фронт. В пятнадцатом при отступлении в Галиции оглушило его гранатой. Свалился в траншею. Выручить его не было никакой возможности. Еле сами ноги унесли. Улепетывали мы тогда от австрийца, как зайцы от охотников, патронов было по одному на две винтовки. С той поры он и пропал, Васянька-то. Я жалел потом, локти кусал – остаться надо было с ним, вместе кручину перенести легче. Но это потом… Слухи ходили, будто бы он в плен попал, выжил, но не мог домой вырваться. Да ты об этом лучше бабку расспроси. Рвался я и на вторую войну с немцами-то. А что, мне тогда и полста еще годков не исполнилось. Думал, пройду по Германии да по Австрии, про Васяньку поспрашиваю, я немецкий знал мал-мало. Да не взяли, нога у меня правая, ранетая, плохо действовала. Ну а Катерина, бабка-то твоя, пока я по госпиталям мыкался, успела замуж выйти за твоего деда Ивана, брата Васяньки. А что ей было делать? Муж сгинул, ребятни орава – или побираться да с голоду помирать, или за мужика зацепиться. Что там говорить, ягодка была! Это теперь она пообносилась, худющая, что ветошь, стала.

Ну, – взглянул пристально на Матвейку дед Тимофей, – пойдем теперь в омшаник…

Матвейка замер: неужели посадит его под замок в омшаник дед Тимофей и оставит наедине с кусачим псом на ночь?

– Ты чего оробел? – оглянулся удивленно тот. – А… слышал я басни про себя. Никакое я не чудище лесное, хочу вот гостинец с приветом твоим родителям передать, пусть помянут добрым словом Васяньку-то, хороший был мужик.

…Из Старой рощи Матвейка принес не только пучок пахучей мяты, но и пчелиную рамку с липовым медом.

«Игорек Старцев ахнет, – думал он. – Три дня будет с открытым ртом ходить…»

Глава вторая Встреча

– И-и-го-орь!..

Он мгновенно проснулся, выскочил из шалаша и побежал с полной выкладкой в ту сторону, откуда донесся крик друга о помощи. Он бежал напрямую, не обращая внимания на густые заросли крапивы, обжигающей лицо и руки, не чувствуя острых уколов репейника. Только прикрывал ладонью глаза от хлестких ударов гибких веток орешника, царапающих щеки шершавыми листьями.

Во рту пересохло. Здесь, на мелколесье, было жарко и сухо, в спину палило безжалостно июльское солнце. Заходилось сердце, сбивалось дыхание, как там, в горах. И пульсировала бешено в голове единственная мысль: успеть! Он хорошо знал, что делали «духи» с пленными. Бывало, попав в окружение, из которого не вырваться, ребята подрывали себя гранатой. Последней.

Он должен успеть.

Правая рука потянулась за спину, где должен был висеть на истертом ремне «калаш» с полным рожком. Но, к ужасу Игоря, ничего не нащупала. Он потрогал пояс – ни одной гранаты… Забыл в спешке? Но ни разу, даже во сне, не забывал он оружия. Ладно, сейчас выскочит на мгновенье из укрытия, отвлечет «духов» на себя, а там посмотрим.

Выбежав на мелколесье, он остановился. Впереди было открытое пространство. Игорь непонимающе покрутил головой по сторонам: почему так тихо вокруг? Он еще не слышал ни одного взрыва, ни одного выстрела. Ни шума «вертушки», ни гула самолета. Ослепительно желтые краски постепенно тускнели, растворялись в густой зелени серо-коричневые горы, и каменистая долина, по которой он бежал на выручку другу, вдруг превратилась в широкую лесную просеку. Стрекотали кузнечики, звенели комары, беззаботно куковала в стороне кукушка, тренькал бодро дятел, и лениво посвистывали синички…

На краю оврага раздвинулись ветки осиновой поросли, и из них вылез Матвей Никифоров. Вид у него был совсем мирный: гражданская в синюю клетку рубашка, на голове странная шляпа из связанных лопухов. В руках он держал бережно рыжеватый живой комочек:

– Вот, посмотри, лисенка нашел! В яму попал на дне оврага. Пищал страшно, я думал, ногу сломал. Кусался, но теперь ничего, успокоился…А ты чего такой взбудораженный?

– Ты звал меня, чтобы лисенка показать?

– Не только. На той стороне оврага я наткнулся на нетронутый малинник. Ягоды от спелости осыпаются. – Матвей, улыбаясь, протянул Игорю зверька. – Хочешь подержать?

– Что? – Игорь рассеянно смотрел на друга, не сразу поняв, что тот хочет от него. – Пошел ты со своим лисенком! – Сорвал горстку листьев с ветки липы, сунул в рот, начал с жадностью жевать. – Здесь есть где-нибудь вода?

Игорь ощущал неловкость перед Матвеем. Он видел по глазам, что тот понял его состояние, сочувствовал ему, и это еще больше его злило. Ничего, это Старая роща его расслабила, сейчас все пройдет.

– Там, в овраге, по тропинке направо Студеный ключ…

– Помню!..

Матвей опустил на траву лисенка и, зверек, блеснув рыжим огоньком, мгновенно исчез под кустами орешника.

– У тебя кровь на плече. Приложи трехлистку.

Игорь кивнул.