Старичок с Большой Пушкарской

- А меня, - Касань. До встречи!

Мама вернулась с митинга взволнованная. Она никак не могла выбрать между "да" и "нет". Санька попыталась сказать, что совсем не обязательно выбирать между ними - можно плюнуть и на то, и на другое. Но мама взволновалась еще больше и обвинила Саньку в аполитичности, что во всем, мол, виноват этот подозритель"ый старикашка, что если раньше Санька хотела искоренять зло, то теперь не хочет выбирать даже между "да" и "нет".

- Не смей говорить плохо о моем Альшоле! - сквозь зубы сказала Санька и ушла в свою комнату, прихватив телефон на длинном шнуре.

- Завтра едем к дедушке, - сказала ей мама вслед.

- Как бы не так! - прошептала Санька, прикрыла дверь и набрала номер Захара.

Услышав Санькин голос, Захар обрадовался, принялся расспрашивать про новости, но Санька оборвала его:

- Подожди. Сейчас не до этого. Ты мне нужен.

- Когда? - спросил Захар.

- Сегодня ночью.

- Зачем? - с тревогой спросил Захар.

- Там узнаешь. Что, испугался?

- Вот еще! - сказал Захар. - Где и когда встретимся?

- В час ночи на углу Большой Пушкарской и Ленина. Я буду в джинсах и черной кофточке. На кофточке написано: "Спасем мир!".

- Знаю такую кофточку, - сказал Захар. - Видел... А я буду в обычном костюме. В сером...

- При галстуке? - съязвила Санька.

- Могу при галстуке...

Теперь следовало усыпить бдительность мамы.

Весь вечер Санька разговаривала с ней только о балете и перестройке. Мама была чрезвычайно довольна. В одиннадцать часов они с Санькой расцеловались и отправились спать по своим комнатам. Санька подождала, пока в комнате мамы погаснет свет. Потом еще минут пятнадцать. Затем Санька уронила на пол толстый англо-русский словарь. Вопросов из маминой комнаты не последовало.

Тогда Санька быстро оделась и написала маме такую записку:

"Мама!

Прости меня, я ухожу. Я люблю Альшоля и должна его найти. Если ты когда-нибудь любила, ты меня поймешь! Не волнуйся, я уже большая. Пока я люблю, со мной ничего не случится!

Твоя Саша".

Она оставила записку в прихожей на тумбочке. Взглянула на себя в зеркало: лицо было решительное и одухотворенное, Санька сама себе понравилась. Все-таки это был поступок! Она выскользнула на лестницу и тихо притворила за собой дверь.

На углу Большой Пушкарской и Ленина у .окон детского сада, куда Санька ходила в детстве, маячил длинный нескладный мальчишка в сером костюме и при галстуке. В руках он' держал букетик гвоздик. Санька заметила его издали, потому что ночи были еще светлые. - Привет, Захар!

- Вот ты какая... - сказал Захар, разглядывая ее. При этом он сильно прищурил глаза.

Санька сразу поняла, в чем дело.

- Немедленно надень очки! - приказала она. - Ты же близорукий.

В очках Захар оказался гораздо привлекательнее, а уж Санька несомненно ему понравилась, потому что Захар смутился и не ловко сунул ей букет.

- Это тебе.

- Следуй за мной. И запомни, что сегодня меня зовут Касань.

- Касань... - повторил Захар.

- А тебя - Харза.

- Понял! - кивнул Захар. - Слоговой перевертыш. Своего рода палиндром.

- Сам ты палиндром! - Санька не знала этого слова.

- А зачем это нам? - спросил Захар, торопливо поспевая за Санькой по ночной Большой Пушкарской.

- Увидишь! - таинственно шепнула Санька.

Они дошли до подворотни, где когда-то Альшоль с Санькой скрывались от могучих санитаров. Санька подошла к той же обитой железом двери, сказала:

- Кройот, Ванбол!

- Он, и вправду, Болван? - осведомился Захар, который сразу понял перевод.

- Узнаем.

Дверь на этот раз не стала податливой, как занавеска, а просто отворилась. За дверью стоял Вонбол, обмотан"ый в флаг Соединенных Штатов Америки.

Весь в звездах и полосах.

- Привет, Касань! - сказал он. - Смотри, какой клевый флажок раздобыл на выставке в Гавани... А это кто? - указал он на Захара.

- Харза, - поклонился Захар.

- Мой друг, - сказала Санька и удивилась, потому что эти слова звучали одинакова и по-прямому, и по-оборотному.

Он повел Саньку и Захара темными переходами и вскоре вывел на улицу Ленина в том самом месте, где Санька была в прошлый раз. Ее поразило, что оборотный город за эту пару недель стал еще запущеннее и страшнее.

- Что эт" у вас происходит? - с испугом спросила Санька.

- Это не у нас, а у вас, - сказал Ванбол. - Наш город - это отражение души вашего города. Чем больше неустройства, смятения, страха в душе вашего города, тем ужаснее выглядят дома в нашем городе.

Они вышли в сквер с холмом, изрытым землянками. На скамейках сидели скрытники, ждали Саньку.

- Вот она, - указал на нее Ванбол. - Пришла, мерзавка. Захар вздрогнул. Он уже умел понимать оборотную речь, но не знал, что в этом мире принято браниться.

- Ну что, проходимцы! - бодро начала Санька. - С отвращением вас вспомнила... Прямо до тошноты. Если бы не этот паршивый старикашка Шольаль, ни за что бы сюда не пришла...

Захар осторожно дернул Сашу за рукав майки "Спасем мир!":

- Груня... То есть, Касань! Ты что - рехнулась? Разве так можно с незнакомыми!

Но она продолжала:

- Я этого старикашку так ненавижу, так ненавижу! Своими руками задушила его! Всю жизнь мне испортил!..

И Санька неожиданно заплакала.