Старик и ящер (СИ)

– Этим рассказом ты собирался тронуть меня, старик? Даже глупцу понятно, что не милосердие двигало тобой, а жалость. Она же всегда исходит из собственной выгоды: жалостливому неприятно видеть чужое страдание. Он оказывает милость из своекорыстия. Я слышала об острове и о лабиринте: кто ни приплывал к твоим берегам за богатством или рукой твоей дочери, даже тех, кого прибивало волнами, ты отдавал лабиринту, избавляясь от нежеланных гостей. Никогда дитя не будет играть под его стенами, ибо каждый камень и каждая трещина в этих стенах залиты кровью гуще, чем мое жилище. Ты не добрее меня, старик, и тебе не тронуть моего сердца.

– Так я расскажу тебе о любви, – раздался внезапно голос. Был он глух и низок, словно рокот дальнего обвала – то говорила змеиха. Старик не мог не заметить, как похожа она на ящера. Но, если речь того разливалась трелью, слова его матери были тяжелы и грубы, будто камни. Потому, видать, и не открывала рта, что ей трудно было говорить. Змеиха тем временем продолжала: – Много лет назад я отяжелела и покинула дом в пустошах далекого востока, чтобы искать поживы в земле Ласса. Там поймал меня лесной бог, сломал крыло, выбил зубы и посадил на цепь. Луна, верно, сменилась в небесах сотни раз, пока я сидела в подземелье. Вскоре я разрешилась от бремени и принесла одиннадцать яиц. К тому дню я уже знала, что лесной бог пожирает собственное потомство, и хотела сожрать яйца первой, если он только подойдет ко мне. Ибо я была голодна и ни разу за все время, что сидела на цепи, не проглотила ни куска мяса. Но он не обращал внимания на мое потомство, и мне подумалось, он оставит ящерят в живых.

Минуло еще несколько лун, и они стали разбивать скорлупы. Тогда лесной бог схватил их и сожрал сразу десяток. Не тронул лишь золотого, с железной полосой на хребте. Я спрятала его у себя под брюхом и укрывала все время, когда лесной бог приходил ко мне. Но, как всякое дитя, мой отпрыск был непоседлив. Однажды он выбрался из укрытия, и царь леса нашел его. Удача целовала моего сына при рождении и даровала ему волшебную силу. Он меняет облик как захочет, лишь чешуи не сбросит. Так он сбежал от лесного бога, и с той поры я лишь раз видела его.

Богиня кивнула.

– Ты заботливая мать, и заслуга твоя велика, – отвечала она. – Но напрасно ты думаешь, что твой рассказ меня тронет. Всякая мать, сколько их ни есть на земле, поступила бы так же. Не сердце вело тебя, а утроба, и нет в том любви.

Воцарилось молчание. Решив не обострять разногласие, старик поклонился в пояс и произнес учтиво:

– Что же, добрая госпожа, мы достаточно отняли у тебя времени. Пора, как говорится, и честь знать. Твой дом был весьма гостеприимен, но не стоит злоупотреблять твоим радушием, да продлятся твои годы до скончания мира.

Он попятился было к выходу, продолжая кланяться, как вдруг услыхал:

– Стойте! Я расскажу ей о любви.

Голос рассыпался серебряным звоном, грохотал океанскими валами, выл ветром в узком ущелье. Он заполнил собой весь зал, и старик со змеихой обернулись.

Ящер стоял позади. Прежде золотая чешуя его поблекла и облупилась, глаза погасли и запали, сквозь кожу проглядывали ребра. Казалось, голод или тяжкая болезнь точат его силы. Улегшись на брюхо, как то любило его племя, ящер начал рассказ и говорил так:

– Покинув мать, я долго скитался по свету, ища себе место по душе. Но на всем материке так и не нашел подходящего дома. Где не было людей, была плохая земля, и животные редко селились там. Где земля давала плоды и ходили сотенные стада – там жили люди, и нигде я не мог найти для себя места. Тогда я решил, что должны быть земли за пределами материка, и покинул его, и полетел на запад. Люди говорили, на западе кончается земля и море обрывается в пустоту, но я не верил их россказням, ведь всем известно, что люди глупы. Я не отлетел от материка и на сотню верст, как увидел остров, встающий из океана. Тогда я спустился и обследовал его, и – о чудо! – не увидел там ни одного человека. Разумеется, на острове были другие хищники, но я нашел себе щедрое угодье между лесом и кровавым водопадом и жил там сыто. Однажды я увидал кабана – такого громадного, что он вырывал с корнями молодые дубы. Соблазнившись столь лакомой добычей, я стал преследовать его и погнал далеко от моих владений. Там я, наконец, прикончил вепря и направился к озеру, чтобы утолить жажду. И надо же было такому случиться, что в озере увидал я девицу необычайной красоты, и позабыл о жажде, и умолял о супружестве. Девица назвала свое имя: то была Эйза, младшая дочь островного бога. Она отказала мне, но я был настойчив, и, в конце концов, она обещала, что станет моей женой, если я принесу ей Синюю звезду, которая защищает от чар любого рода.