Стархэвен

Квеллен стал успокаивать себя. Возможно, для его тревоги нет причин. Колл сказал, что дело связано с Верховным Правлением, не так ли? Директива свыше, а не частное дело. Когда он будет разоблачен, за ним никто не будет посылать. В этом Квеллен был уверен. За ним просто придут! Значит, это что–то связанное с его работой. На мгновение перед его мысленным взором предстали члены Верховного Правления, загадочные полубоги, не менее трех метров ростом, снизошедшие в своих непостижимых деяниях до него, Квеллена.

Он не спеша обвел взглядом зеленые, свешивающиеся под бременем листвы ветви деревьев, на которых еще блестели капли утреннего дождя. Обвел, не без сожаления, взглядом две просторные комнаты, роскошное крыльцо, раскинувшийся перед ним ландшафт. Каждый раз, когда он покидал этот дом, у него было такое ощущение, будто он делает это в последний раз. На какое–то мгновение мысль о том, что это может быть потеряно навсегда, почти примирила его с жужжанием мух. Он бросил прощальный взгляд на реку и шагнул к стасису. Фиолетовое поле окутало его и засосало в машину.

Квеллен был поглощен машиной. Спрятанные силовые генераторы стасиса были соединены напрямую с центральным генератором, который, никогда не останавливаясь, вращался на дне Атлантического океана, вырабатывая тета–волны, способствующие стасис–транспортировке. Что такое тета–волны? Этого Квеллен не знал. Он имел смутное представление о теории электричества, хотя оно и существовало задолго до его рождения. Он принимал его как должное и так же относился к стасис–полю. Если случится хоть малейший сбой в работе устройства, то атомы, на которые расщепится тело Квеллена, будут заброшены в какой–нибудь дальний угол Вселенной и никогда более не рекомбинируются, однако о подобной возможности никто не задумывался.

Действие аппаратуры было мгновенным. Тело Квеллена было переброшено через полпланеты и воссоздано на новом месте. Столь же быстро его нервная система возродилась к жизни.

Никто не задумывался над тем, как происходит процесс стасис–транспортировки. Им просто пользовались. Другие способы перемещения могли только вызвать физические и нравственные страдания.

***

Квеллен материализовался в крохотной квартирке для граждан Аппалачии седьмого разряда, где, как считалось, он проживал. Его ждали несколько писем. Он пробежал их взглядом — главным образом крикливые рекламы, хотя в одной из бумажек говорилось о том, что к нему приходила его сестра Хелейн. Квеллен почувствовал за собой нечто вроде вины. Хелейн и ее муж были пролетариями, которых сломила суровая реальность. Он часто жалел о том, что не может им помочь, их неудачи только способствовали росту его угрызений совести. Да и чем, собственно, он мог им помочь? Он предпочитал оставаться в стороне.

Быстрыми заученными движениями он сбросил с себя одежду для отдыха и облачился в жесткую рабочую форму. Снял с двери табличку «Не беспокоить». Таким вот образом он превращался из Джо Квеллена, владельца незаконного укромного уголка в самой глуши одного из секретных африканских заповедников, в Джозефа Квеллена, чиновника уголовного департамента, непоколебимого поборника законности и правопорядка. Он вышел из дома. Лифт вынес его через бесконечные этажи на расположенную на десятом этаже посадочную площадку монорельсовой дороги. Стасис–транспортировка в черте города была технически невозможна, и Квеллен очень сожалел об этом.

К рампе скользнул один из вагончиков, и Квеллен мужественно окунулся в тесноту плотно прижавшихся друг к другу людей. Он всем своим телом ощущал мощь машины, уносившейся из здания в сторону центра города, где его ждал Колл.

Здание уголовного департамента считалось шедевром архитектуры, по крайней мере так утверждали работники департамента. Восемьдесят этажей, увенчанных башнями со шпилями, и темно–красные стены, отделанные под песчаник, сверкали, как маяк, когда освещались снаружи. Здание имело корни. Квеллену было неизвестно, сколько у здания подземных этажей, и он подозревал что этого не знает никто, кроме разве что некоторых членов Верховного Правления. Бесспорно известно было, что имелись двадцать подземных этажей, которые занимал вычислительный центр и под ним архив, а еще глубже — восемь этажей, занятых под помещения для допросов. Некоторые говорили, что существовал еще один компьютер, занимавший сорок этажей в глубине под помещениями для допросов. Были и такие, которые утверждали, что именно этот вычислительный центр настоящий, тогда как тот, что размещался выше, служил для красоты и как бы для прикрытия. Может быть. Квеллен не пытался докапываться до таких вопросов. Насколько ему самому было известно, Верховное Правление заседало на секретных совещаниях на глубине ста этажей от уровня поверхности, на которой стояло само это здание. Он не хотел привлекать к этому любопытства других, а это означало установление предела своему собственному.