Старлинг Хаус

Она поднимает один-единственный предупреждающий палец, как делала, когда ловила меня в детстве на воровстве из холодильника в комнате отдыха. Это значит: Последний шанс, приятель.

Я утираю лоб ладонью, но в кои-то веки мне не приходит в голову ничего лучшего.

— Итак, я устроилась на работу уборщицей в Старлинг Хаус, довольно странное место, но это не мое дело, потому что я здесь только ради денег, вот только теперь кто-то задает вопросы об этом, — глаза Шарлотты расширяются с каждой запятой — И я хочу знать, на что именно я подписалась. — Я не привыкла говорить правду, когда она просто льется изо рта, не отредактированная, не очищенная. Я могла бы продолжить. Я могла бы рассказать ей, что Артур Старлинг подарил мне свое пальто, что у него по всей руке вытатуированы странные знаки, и я иногда задумываюсь, где они заканчиваются, что Элизабет Бейн знала мое имя.

Что я только что видела номер телефона своей матери, написанный на квитанции мертвеца.

Вместо этого я прикусываю губу, да так сильно, что становится больно.

Шарлотта спокойно наблюдает за мной. Если бы я рассказала Бев все, что только что рассказала Шарлотте, она прочитала бы мне десятиминутную лекцию о быстрых деньгах и плохих новостях и отключила бы интернет на неделю, но Шарлотта делает еще один глоток кофе и отсасывает сахар с зубов, прежде чем что-то сказать.

— Как Бев рассказала историю Старлинг Хауса?

— Она сказала, что Элеонора Старлинг приехала в город и вышла замуж за богатого угольщика…

— Джон Пибоди Грейвли.

— Да, а потом убила его из-за его денег? Затем построила дом и исчезла.

Шарлотта кивает на свою чашку.

— Я слышала эту историю, когда ходила расспрашивать о Старлингах. Но я слышала и много других историй. Я слышала, что они поклонялись дьяволу и крали маленьких детей. Я слышала, что в доме водятся привидения, что ни один Старлинг никогда не умирал от естественной старости. Я даже слышала, что на их территории водятся волки, большие белые волки.

Я чувствую, как улыбка растягивает один край моего рта.

— Я думала, это сибирские тигры.

— Битси не может решить, что из этого звучит страшнее.

— Ты ведь не веришь ничему из этого, правда?

Шарлотта поднимает одно плечо.

— Я верю, что если кто-то хоть немного отличается от других, люди будут придумывать всякую ерунду. — Ее лицо меняется, отрезвляя. — Но потом… помни, я давала все эти интервью для своей книги? Я разговаривала по телефону с женщиной по имени Каллиопа Бун, которая сказала, что у ее семьи есть история с Грейвли.

— Что за история?

На лице Шарлотты отражается неловкость.

— Мисс Каллиопа — чернокожая. — Она не уточняет, предлагая мне подумать, какая именно история может быть у чернокожей семьи с богатой семьей к югу от линии Мейсон-Диксон.

— О.

— Да.

— Она родственница Стивенсов? — Я знаю ровно одну семью чернокожих в Идене; их дочь училась в моем классе в школе, прежде чем уехала в штат Кентукки⁵⁹.

Шарлотта покачала головой.

— Нет. Буны сейчас в Питтсбурге. Они покинули Иден задолго до Первой мировой войны — я бы сказала, что они бежали от Джима Кроу, но Мисс Каллиопа сказала, что дело было не только в этом.

— Что еще она сказала?

Шарлотта снимает очки и усиленно трет глаза.

— Она рассказала мне другую историю о Старлинг Хаусе. А может, это та же самая история, только под другим углом, я не знаю. — Она достает телефон и возится с ним, хмуро глядя на экран. — Она разрешила мне записать это. У меня есть стенограмма, но это не то же самое. — Она кладет телефон между нами, экран смотрит в потолок, и нажимает кнопку воспроизведения.

Сначала я слышу голос Шарлотты.

— Мисс Каллиопа? У вас все готово? Хорошо, как только будете готовы: вы сказали, что хотите рассказать мне какую-то историю?

— Нет. — Голос кряжистый и очень старый. — Я не рассказываю истории. Я говорю правду.

Мы сидим в тишине, когда запись заканчивается. В конце концов Шарлотта возвращается к выходу, чтобы поторопить последних людей перед закрытием, и к девяти запирает двери. Я выхожу вслед за ней.

Мы стоим вместе в белом круге света на парковке, слушая далекий стук угольного поезда и белый шум реки.

В конце концов я неловко предлагаю:

— Я ничего этого не знала.

— Нет, — соглашается Шарлотта.

— Это… довольно ужасно. — Я думаю о старой шахте на берегу реки, той самой, которую город заколотил досками. Мне интересно, сколько людей погибло в темноте до этого маленького белого мальчика и почему только его смерть мы помним.

— Да. — Шарлотта выдыхает длинный жалобный вздох. — Ты знаешь, что я начала писать историю Идена, потому что мне здесь понравилось? — Ну, это понятно; Шарлотта из тех, кто приютит самую уродливую кошку в приюте. — Я не думала, что останусь здесь надолго, когда согласилась на эту работу, но это так, и, наверное, я хотела показать миру, почему. Но иногда мне кажется, что я снимаю ковровое покрытие в старом доме и обнаруживаю, что все под ним сгнило.

Мой рот кривится.