Старлинг Хаус

Она издевается надо мной, смотрит на меня праздными голубыми глазами, пока портит мне всю жизнь, и мне это надоело.

— Господи, просто оставь нас в покое. Я даже больше не работаю на Артура, благодаря тебе!

Бейн прислонился спиной к искусственной коже.

— Я знаю.

— И даже если бы я знала, даже если бы я умоляла… — Образ Артура прерывает меня, таким, каким я видел его в последний раз: на коленях, с закрытыми глазами, как какой-то древний кающийся. Я сглатываю. — Он не дал бы мне ключи.

В ее глазах мелькает юмор.

— Нет?

— Нет. — Артур может хотеть меня, но я видела, как он скорее просунет кулак в окно, чем дотянется до того, что ему нужно. Он не дрогнет, не согнется. Я снова сглатываю и встречаю взгляд Бейн. — Я не могу тебе помочь.

— Я знаю. — Она по-прежнему совершенно спокойна.

— Так мы закончили?

Она одаривает меня маленькой, покровительственной улыбкой.

— Нет.

— Почему нет? Что именно мы здесь делаем?

Бейн поворачивает запястье, чтобы еще раз проверить часы.

— Мы ждем.

Меня охватывает дрожь. Я игнорирую его.

— Нет, это вы ждете. Я ухожу.

Не успеваю я обойти стол, как в дверь почтительно стучат.

— Миссис Бейн?

— Констебль Мэйхью?

— Пришел еще один посетитель. — Мэйхью, похоже, испытывает облегчение от того, что в этой постановке он превратился в простого дворецкого.

Бейн улыбается мне и говорит:

— Наконец-то. Проводите его.

Металлический звон ключей, низкий голос. Затем дверь открывается, и Артур Старлинг входит в конференц-зал C окружного центра содержания под стражей округа Муленберг.

Я никогда не видела Артура за пределами Старлинг Хауса, и не могу сказать, что он мне очень нравится. Он выглядит неуклюжим и слишком высоким, словно его размеры не подходят для обычных комнат. Его лицо предназначено для косого солнечного света и старых янтарных ламп; под светом верхних люминесцентных ламп оно выглядит бледным и грубым, как старая кость, изъеденная дождем. У него свежая разбитая губа, одна бровь неправильной формы и быстро опухает.

Его взгляд дико мечется по комнате, пока не останавливается на мне с уверенностью компасной иглы, и, Боже, он не должен смотреть на меня так, чтобы Бейн и Грейвли могли видеть, а я не должна оглядываться. Мы вдвоем — пара неуклюжих игроков в карты, показывающих свои руки всему столу.

— Ты чертов придурок, — вздыхаю я.

Артур не вздрагивает, его взгляд перемещается с моего лица на мою обгоревшую рубашку и на болезненный угол плеч. Его челюсть сжимается.

— Почему, — ворчит он, — она в наручниках?

Элизабет Бейн улыбается ему, как будто он ее первенец, с нежностью и снисхождением.

— Ключи, констебль?

Мэйхью отстегивает от пояса кольцо с ключами, но колеблется.

— Не рекомендую, мэм. Она совершила мелкую кражу в тот же день, когда утопилась ее мать.

Я оскалила на него зубы.

— Она не утопилась. И, возможно, если бы ты купил мне больше, чем Хэппи Мил, я бы не лезла к тебе в карман, ты, дешевая мразь…

Меня прерывает Артур, который издает звук, удивительно похожий на адскую кошку, и выхватывает ключ из рук Мэйхью. Он пересекает конференц-зал в два огромных шага и опускается на колени позади меня. Я чувствую его жар у себя за спиной, но не более того; мои руки распухли и лишились нервов, словно пластиковые перчатки, надутые в шарики.

Раздается металлический щелчок, и мои руки падают вперед, плечи скрежещут в глазницах, кровь пульсирует в ладонях. Моя плоть — блестящая, неприятного розового цвета, переходящего в пурпурный там, где она вздулась вокруг манжет.

Я поворачиваюсь и вижу Артура так близко, что мои глаза оказываются на одном уровне с его горлом. Зазубренные линии пересекают его сонную артерию, приторно-розовую и морщинистую. Интересно, он держал рану в чистоте или позволил ей загноиться?

Я тяжело сглатываю и шиплю на него:

— Ты позволил Джасперу взять эти записи? Потому что если ты это сделал, я снова перережу тебе горло.

— Нет. Видимо, преступность у вас в крови. — Голос Артура звучит тихо, губы едва шевелятся. — С ним все в порядке?

— Думаю, да. — Я борюсь с безрассудным желанием прислониться лбом к его груди и разрыдаться. Вместо этого я прикусываю внутреннюю сторону щеки. — Его не было рядом, когда это случилось.

Голос Артура становится еще ниже.

— Ты в порядке?

— Да. — Он поднимает руку к запекшейся корке крови и пепла на моей щеке, пальцы зависают прямо над кожей. Я сильнее прикусываю щеку. — Нет.

— Это моя вина. Я… я пытался остановить их… В этот раз их было двое, и один из них…

Я не могу этого вынести. Его горе, чувство вины, которое толкает его в бой за боем и оставляет после себя кровь и синяки.

Я вжимаюсь щекой в его руку.

— Это не твоя вина. Ты никогда не был виноват, ясно?

Он задыхается.

Я делаю шаг назад.

— Что ты здесь делаешь? О чем ты думал? Ты знаешь, чего хотят эти люди…

— Я рада, что ты смог прийти, Артур. — Бейн бросает свой голос между нами, как бомбу вежливости.

Рука Артура падает обратно на бок. Его позвоночник твердеет.