Старлинг Хаус

Бев хлопает в ладоши, как будто чувства — это комар, которого она может отогнать.

— Я просто пыталась произвести на тебя впечатление, говорю же.

— Не сомневаюсь, милая, — неискренне говорит Шарлотта, и я с ужасом наблюдаю, как краснеет моя хозяйка.

Я с сомнением смотрю на Бев.

— Ты уверена, Шарлотта? Она же ест венские сосиски прямо из банки. Как животное. — Бев гладит меня по голове. — Я просто говорю, что ты могла бы сделать лучше.

— Может, и могла бы, — умозрительно говорит Шарлотта. Затем ее глаза встречаются с глазами Бев, мягкими и трезвыми, и я резко ощущаю себя так, будто зашел к ним поцеловаться. — Но, возможно, я не хочу лучшего.

Хорошо, что Бев отмахивается от меня и говорит:

— Ну-ка ешь, малыш, — потому что иначе я могла бы снова расплакаться.

После этого мы ждем в тишине, если не считать тупого жужжания жучков о лампочки и шелеста обертки от крекера. В моей голове царит странная неподвижность, приглушенное напряжение, словно подушку накрыли кричащим ртом.

По ту сторону стеклянной двери движется силуэт, высокий и узкий. Я иду к нему, прежде чем дверь полностью открывается.

Артур не выглядит обиженным, но в его движениях есть что-то странное. Его плечи не сгорблены в воротнике, а шаг широкий и легкий, как будто он недавно опустил какой-то очень тяжелый предмет. На парковке он встречает мой взгляд, и я ловлю белый серп улыбки. Если он пытается меня успокоить, то у него ничего не получается. По моему позвоночнику пробегает холодок.

Он останавливается под уличным фонарем и ждет, засунув руки в карманы, с лукавой улыбкой человека, который недавно вытащил чеку из гранаты. Вмятина на его левой щеке глубже, чем я когда-либо видела. Я хмурюсь, глядя на нее.

Артур невозмутим. Он заправляет мне за ухо пепельно-русый локон волос, небрежно, как будто делал это уже сотни раз. Как будто его пальцы не оставляют фосфорную полосу на моей скуле, раскаленной до бела.

— Красивый кардиган, — говорит он, и я сдерживаю себя, чтобы не схватить его за плечи и не встряхнуть со всей силы.

— Она накачала тебя наркотиками? Ты в порядке?

Он пожимает плечами, легко и непринужденно. Я собираюсь вытряхнуть его зубы из черепа.

— Что там произошло? Что они теперь собираются делать?

— Ничего. — В его голосе звучит спокойная уверенность, от которой волоски на тыльной стороне моих рук встают дыбом. — Ни тебе, ни Джасперу. Никогда больше.

— Артур. — Я достаточно близко, чтобы увидеть крошечное мерцание в его глазах, когда я произношу его имя, вспышку чего-то похожего на физическую боль. — Что ты им дал?

Еще одна улыбка, и я сопротивляюсь порыву провести большим пальцем по черному завитку его ямочки.

— Не беспокойся об этом.

— Не беспокоиться об этом? Не беспокоиться о…

Меня прерывает приглушенный звонок. Я поворачиваюсь лицом к Бев и Шарлотте.

— Это мой телефон?

Шарлотта уже протягивает пластиковый пакет, бледно-голубого цвета, освещенный свечением моего экрана.

— Мы уговорили администратора.

Я бегу назад и разрываю пакет, не глядя на абонента.

— Где ты, блядь, находишься?

— Вау, ладно, где ты, блядь, находишься? — При звуке голоса Джаспера мои ноги подкашиваются второй раз за вечер. Я прижимаюсь к Volvo, спина скользит по горячему металлу, горло забивают слезы.

— Господи, Джаспер. — Голос у меня тонкий и дрожащий. — Почему ты не ответил на звонок?

Его вздох — порыв ветра в динамике.

— Я отключил звонок на час, и у всех сердце…

И тут мы оба начинаем говорить, перебивая друг друга.

— Слушай, мне так жаль, что я сказала…

— Ты действительно сожгла мотель? Потому что…

— Кто это сказал? Конечно, я этого не делала, Боже, Бев бы убила…

— С ней все в порядке? Она…

— Да, с Бев все в порядке. Она здесь. Где ты сейчас?

— В библиотеке.

— Почему ты… неважно. — Я осторожно вдыхаю, заставляя ноги выдержать мой вес. — Оставайся там, я приеду за тобой. — Я вешаю трубку, прежде чем успеваю сделать что-нибудь, о чем потом буду жалеть, — заплакать, обозвать его ужасными именами или рассказать, каково это — увидеть дым и понять, что я опоздала.

Бев и Шарлотта начинают задавать вопросы, но прежде чем я успеваю ответить, слышу слабый металлический звон. Артур стоит передо мной с вытянутой рукой, на пальцах болтается кольцо с ключами. Я вижу выцветший символ Chevy, крошечный пластиковый фонарик, который не работает.

Я тянусь к ключам, но не успеваю. Я веду в голове аккуратную бухгалтерскую книгу, подсчитываю долги и услуги, но уже не знаю, чем мы с ним обязаны друг другу. Он разрушил мою жизнь, а потом пытался ее исправить; я спасла его, а потом сбежала от него. Мы достигли жалкого, но терпимого равновесия между собой, до сегодняшнего вечера. Пока он не появился в центре заключения и не заключил какую-то ужасную сделку от моего имени — не знаю, что за сделку он заключил, но я узнаю дьявола, когда вижу его, — и не предложил мне свой грузовик. Опять.

Я встречаюсь с ним взглядом, ища подвох, цену. Он пристально смотрит на меня, ничего не спрашивая и предлагая все.

Я беру ключи.

Шарлотта касается моего плеча, прежде чем я отворачиваюсь.