Старое пианино

Дверь спальни отворилась, и вошел Михалыч. Сегодня он был на диво уместно одет – в свободные льняные брюки и мягкую фланелевую сорочку с длинными рукавами, закатанными до локтей. Одежда ловко сидела на нем и удачно скрадывала полноту. Как обычно, он был чисто выбрит и немилосердно благоухал дорогим мужским одеколоном из парфюмерии Максима. Последний застал его как-то за процессом тщательного и вдумчивого обнюхивания флаконов и посоветовал взять один себе для тесного ознакомления. Михалыч отнесся к предложению с серьезностью, но парфюмом явно злоупотреблял.

– О-ой, Михалыч, – сморщил нос Максим, – опять вылил на себя полфлакона? Ну сколько можно повторять: одеколон пахучий, надо освежать кожу чуть-чуть. Ты словно с Марса, честное слово.

– А мне нравится. Да брось, я отлил совсем немного. Там еще осталось на два раза.

– Потрясающе! – вытаращился на него Максим. – Слушай, друг, моих запасов на тебя явно не хватит, придется сгонять на местную ярмарку. Ты уж прихвати сразу литровую бутыль, чего мелочиться-то, найдем по потребностям – Пако Рабанн на разлив, можно Диор на крайний случай.

– На разлив продают медовуху, волшебная вещь, настоятельно рекомендую. Я пробовал.

– Да ну? – Максим развеселился, спрыгнул с кровати, потянулся… и, охнув, сложился пополам.

– Тихо-тихо, – проворно подскочил Михалыч и осторожно усадил Максима на постель. – Тебе вчера досталось малость, ты побереги себя, давай-ка без кульбитов.

– А что было? Я ничего не помню. – Максим сидел скрючившись, держась за живот. – Постой… начинаю припоминать… Лиза!.. Я пошел за ней… О господи!..

– Не надо тебе напрягаться и вспоминать, – с деланой беззаботностью посоветовал Михалыч. – Считай, что это был дурной сон.

– Не дурной, а кошмарный! Если бы ты видел этих чудищ… – Он вспомнил теперь ясно все остальное и не смог продолжать.

– Я сварю тебе кофе, – сказал Михалыч. – Посиди пока, не вставай.

Когда он вернулся с дымящейся чашкой, Максим сидел, сжимая голову руками, совершенно убитый. Вспомнил Лизу, и стало ему по-настоящему нехорошо.

– А как я очутился в доме? Кто меня принес?

– Я. Обнаружил, что тебя нет, и пошел искать. Нашел в лесу без сознания. Это тебе урок: будешь от меня бегать, еще не то случится.

– Хуже того, что было ночью, уже не может случиться. Знаешь, Михалыч… – Максим понизил голос. – Я видел Себа. Он… он не человек, это точно!

– Правильно. Себ – демон, причем один из самых страшных и могущественных.

– Демон?! Михалыч, ты-то откуда знаешь такие вещи?

– Я умею заглядывать дальше обычных людей, – не растерялся тот. – Разве ты еще не заметил?

– Заметил. И хотя ты молчишь как партизан, я догадываюсь, что ты тоже связан с магией. Никогда не верил в магов – ни в черных, ни в белых – и вот влип по самую макушку. Вчера попался в лапы к демону. А в подручных у него Чаритта, садист с рожей эстета и с хлыстом. Жизнь пошла – сплошная развлекаловка!

– Не шути так, друг. Нам повезло, что Себ не расправился с тобой мгновенно.

– Он уже собирался, но тут явился кто-то… в белом плаще, в доспехах. Этот воин встал на мою сторону и потребовал, чтобы Себ отвязался от меня.

– Правда? Значит, у нас появился союзник. Тем более нет причин для уныния!

– Слишком молод, – с сожалением заключил Максим. – Демон разделается с ним в два счета: у Себа жутких тварей полно на подхвате и рука как огнемет, а этот юноша, Регул, совсем один.

– То есть как это – разделается? – возмутился Михалыч и даже принялся ходить по комнате, подпрыгивая по своему обыкновению и размахивая руками. – Ты судишь поверхностно! Да таких, как Себ… гм… и с чего ты, собственно, взял?.. Другое дело, что тут замешаны личные обстоятельства… – Он подсел к Максиму и спросил с беспокойством: – Он что, показался тебе слабаком? Ну этот… Регул?

– Нет, парень мощный, сразу чувствуется. И самооценка у него на высоте. Гордый, с достоинством, только что он может – с одним мечом против банды выродков?

– Выродки – ерунда, семечки… – Михалыч погрузился в какие-то думы, приговаривая как бы про себя: – Вот Себ – другое дело, набрался зла, окреп, и ведь хитер стал, коварен волчара… Хотя имеется у него слабость – любит размах, театральность, а уж сейчас особенно захочется ему блеснуть, это надо принять в расчет. Это серьезная брешь, доложу я вам, только воспользоваться вроде как бесчестно… Эх, Себ, Себ…

– А где все? – поинтересовался Максим. – Никого не слышно.

– Я отправил их ночевать к Васе. Они уже на подходе. Одевайся, спустимся к завтраку.

Максим допил кофе и, хватаясь за мебель, пошел в ванную.

– Может, тебе сегодня не играть? – неуверенно предложил Михалыч.

– Расхожусь – поработаю, сколько смогу. Ты же сам говорил – надо торопиться. Себ меня убедил, хотя пытался убедить в обратном.

Михалыч смотрел ему вслед с улыбкой.

– А ведь я его предупреждал, – тихо проговорил он, – одна яркая звезда иссушит океан зла. Вот почему им никогда не победить.

Что-то привлекло его внимание на полу, он слегка подобрался, но не встал с места, продолжал сидеть на краю Максимовой кровати.