Старомодная манера ухаживать

Вот так, втроем, мы прожили несколько месяцев, а потом я дал объявление. Я довольно основательно пришел в себя, перестал пить, регулярно и вовремя уходил на работу и регулярно и вовремя возвращался, разумно использовал выходные, мы ездили за город, ходили в театр, иногда и на дни рождения к двум-трем сохранившимся семейным знакомым, я стал примерным, заботливым папой, главной фигурой за обеденным столом, мастером по приготовлению блюд интернациональной кухни, по работе с пылесосом, по стирке и глажке белья, а также генеральной уборке пещеры в современном жилом доме. Если хорошенько вдуматься, то одиночки, живущие в новобелградских многоэтажках, очень похожи на монахов-отшельников, которые всю свою жизнь проводят в кельях, спрятанных где-то высоко, наверху, в скалистых горах. Разница, может быть, только в том, что у нас есть лифт, а у них нет, и еще, конечно, в молитвах. Я, в частности, молюсь своим бытовым приборам: холодильнику, бойлеру, микроволновке, стиральной машине, телевизору. Каждый вечер я благодарю их за то, что и в этот день они успешно служили мне, не сломались, я не переношу незапланированных потерь. Я и так трачу слишком много времени на несущественные вещи, почти всю свою жизнь. В конечном итоге, я обращаюсь со временем, как мышь с часами. Я овладел всеми навыками, необходимыми в повседневной жизни, но мне стало скучно, девочки росли одиноко рядом со мной, им был нужен еще кто-то, так что я дал объявление, что ищу помощницу по хозяйству, и скоро я опять смог, пусть совсем ненадолго, оставаться наедине с самим собой. Мне не хватало именно этого.

Как-то в бассейне, в вечернюю смену, пока одна студентка присматривала за Анной и Ханной, произошел несчастный случай. Точнее, мог бы произойти. Посетителей было немного, вечером приходят в основном те, кто следит за здоровьем, а кроме того типы, которые не знают, куда себя деть, и любители выпить — у нас в бассейне было кафе, которое стало для них священным местом сокровенных посиделок. Выпивка у нас дешевая, настоящие спортивные демократические цены, так все говорили. Я запомнил многих из тех, кто обычно приходил: они наряжались в махровые халаты и тут же усаживались за столик, отделенные от самого бассейна прозрачным стеклом. Смотрели на плавающих и потихоньку накачивались. С водой у них ничего общего не было, последний раз плавали во чреве матери. Но в тот вечер одного из них, изнутри уже изрядно мокрого, черт его знает зачем, понесло в бассейн, он собирался прыгнуть и проплыть стометровку быстрее Джонни Вайсмюллера, это я узнал позже, речь шла о пари, вот ты вообще не умеешь плавать, кто, я, вот именно, ты, ошибаешься, я плаваю как Тарзан, первоклассным кролем — короче говоря, он поскользнулся, упал, ударился головой и рассек лоб. В полубессознательном состоянии он стоял согнувшись и его рвало прямо в бассейн, а кровь лилась и изменяла химический состав воды. Я подбежал, поднял его, как мешок, мешок оказался наполнен камнями, и кое-как, оттащил в амбулаторию. Его привели в порядок и отправили, куда положено.

— Вовремя вы подоспели, — сказала дежурная медсестра. — Нехорошая рана.

— Думаете, обойдется? — спросил я, как будто меня это хоть как-то касалось. — Он был таким пьяным, у него в крови наверняка один алкоголь.

Медсестра улыбнулась. Она была уже в зрелом возрасте, гораздо старше меня, красивая, как позднее лето.

— Не беспокойтесь, все будет в порядке. Не похоже, что у него какие-то внутренние повреждения, а кожа зарастет. Вы работаете у нас?

— Да, — сказал я.

— Никогда вас не видела.

— Не было случая. К счастью.

— В каком смысле?

— К счастью для посетителей. Не требовалась ни ваша, ни моя помощь.

— А, понятно.