Старость аксолотля

– Возьми мигрень, отними боль, но оставь внутреннее давление. Чувствовал когда-нибудь, как трещит голова? Будто она сейчас лопнет? Но я говорю не о биологии, а о чистом интеллекте. Как? Чувствовал?

– Может, этого кофе не…

– Сколько тебе лет?

– Двадцать семь, – ответил он уже тише.

– Послушай. На Земле… то есть почему я сбежал в космос… Но! Тебе пришлось бы увидеть его здесь собственными глазами, это просто невозможно, он разрастается и перестраивается в слепой гонке алгоритмов, с каждой итерацией все больше противоречащих друг другу, энтропия давно должна была его превратить в чистый шум, в машинную фигуру шума. Так откуда все это берется, откуда, откуда, ОТКУДА?!

Шепотом:

– Не знаю.

Выдох. Вдох. Выдох.

Я продрейфовал вдоль стены, сигарета и термос плыли вместе со мной, колба с кофе ушла на разгонную орбиту, вслед за раскрученными эпициклами ужина, но медленно, медленно, все теперь происходило в удушающем замедлении, Навигатор водил за мной немигающим взглядом, нет, я не уплывал.

– Хорошо. Послушай. Либо прогресс имеет границы, либо нет.

…Имеется в виду – иные, нежели границы природы, как граница времени, ибо после смерти Вселенной некому уже будет толкать прогресс вперед, не будет даже «переда» и «зада» на временной шкале. Но помимо этого – есть ли тут некий встроенный тормоз, или нет?

…Ибо если нет, то рано или поздно уйдет в небытие каждая цивилизация, вместе со свойственными ей технологиями, как те тяжело бронированные корабли на атомных реакторах; со свойственной ей наукой, с внутренней иерархией науки, вроде нашей: физика, электроника, кибернетика, химия, потом, может, биология, может, математика; и со свойственной ей культурой, в том числе также способом мышления и говорения о науке и технологии. Уйдет – и ее заменит другая, более развитая с точки зрения прогресса. Пойми, что это означает: каждая – это каждая, то есть и та, что после каждой, и так без конца. Верный ли это образ? Что в какой бы момент ты ни взглянул на Вселенную, наиболее развитая в ней цивилизация всегда имеет перед собой бесконечную последовательность еще более развитых цивилизаций?

…Что всегда будут науки, которые лучше, сильнее, реальнее. Понимаешь? Есть ли в этом смысл?

…Но если все иначе и этот процесс на самом деле наталкивается на некий безжалостный «стоп» – на чем этот «стоп» мог бы быть основан? Откуда его неизбежность?

…Были теории. Как та, известная под многими названиями, теория Вечного Возвращения, Круга Событий, гипотеза Исчислимых Возможностей. Мир – в по-разному определяемых границах – содержит в себе конечное число элементарных частиц, которые существуют в конечном числе дискретных конфигураций в пространстве. Прими такой образ, и уже теорема Пуанкаре о возвращении покажет, что прогресс в самом деле наталкивается на последний барьер: в точно исчислимое время все возможные конфигурации материи будут исчерпаны, и начнется повторение мира, то есть также повторение прогресса. Ибо материя – это также наши мозги, нейроны и дендриты в мозгах; конфигурации частиц кодируют конфигурации мыслей, – я поймал сигарету и очертил собственный череп ореолом дыма. – Какую мы можем иметь гарантию, что мы сами, наши науки, машины, и ракеты, и весь наблюдаемый космос не является энной итерацией вечно повторяющегося процесса?

…Энтропия? Энтропия может играть роль очередного элемента игры: система вернется в нулевое состояние, и энтропия отступит. Откуда нам знать, что такого уже не случалось? Все часы физики заводит одна и та же рука, нет никакой внешней меры.

…Когда-то мы – не мы – другие люди – но все же мы, мы, поскольку такие же самые, вплоть до мыслей, – уже летали по Солнечной системе на «Бегемотах», «Молохах» и «Беовульфах», уже когда-то открывали теорию относительности и Великое Объединение, уже когда-то родился Астромант и случились все войны, реализовались все заговоры. Все это было описано, забыто и описано вновь, сотое эхо сна-мифологии. Теперь мы разыгрываем все заново, столь же наивно, ибо память – тоже материя.

– Но вы в это не верите?

Я пожал плечами.

– Это «стоп» чисто в академическом смысле. Вплоть до последней возможной конфигурации никто «извне» Вселенной не подтвердит эту гипотезу. Мы будем идти вперед маршем Прогресса, пока не наткнемся на стену, и даже этого не почувствуем, поскольку нас уже не будет. По определению невозможно помнить Великие Повторения.

– Память – это материя?

– Да, так что подобное воспоминание не умещается в возможных конфигурациях системы: конфигурация N плюс один, содержащая в себе память конфигурации N, будет иной – как правило, более богатой – конфигурацией, чем N плюс один без этой памяти.

В глазах Навигатора блеснуло уже иное любопытство.

– А ваш «стоп» – какой?

Я глотнул водки. У меня быстро пересыхало в горле. В глубине гортани щекотал предвестник страшного кашля, перышко в руке палача. Я глотнул водки еще раз.