Старость аксолотля

Агерре наблюдает из-под низко опущенной шляпы за кажущимися неловкими движениями Петрча. Тот одет в обтягивающий белый свитер с эмблемой в виде розы на левой груди. Ничто не защищает его лицо от солнца. Иногда он отворачивается от ярких лучей, прячется под деревьями, иногда же будто пытается победить их взглядом темно-синих глаз. Фредерик не помнит, был ли Иван так же рассеян во время их разговора в АС. Нет, там у него все же имелась некая цель, четкий план: занять Агерре, украсть у него время. Так что он делает здесь?

– В Глине? Хочешь встретиться в Глине? Пожалуйста. Где?

Петрч отходит еще дальше от дороги, ложится на траву, кутрипическую или дээнковую – не определить. В ответ на поспешные вопросы лишь тихо смеется.

– Что, хотелось бы? Я сообщу тебе локацию, а как только я там появлюсь, мне уже не выпутаться из Cage/Net'а сотни твоих Ваятелей.

– Так как? Хочешь или не хочешь?

Петрч широко раскидывает руки и ноги, вцепляется длинными пальцами в бледно-салатные стебли.

– Могу поспорить, что рано или поздно кто-то взломает это крипто и послушает нашу беседу, – медленно говорит он. – Могу также поспорить, что ты сам выдашь время и место, как только их узнаешь.

– Ну тогда finito, – раздраженно бросает Агерре. – Дальше будем общаться через юристов. Прощай.

– Эй, погоди! Не убегай. Я тебе скажу, как сделать. Только осторожно. Я заранее сообщу тебе час старта. Точно в это время ты начнешь Ваять вдоль Вектора Ферза. Старого Вектора. Через сорок часов высвобождаешь SpaceSculptor и гадаешь. Аркана Лужного, так?

– Так.

– Либо сворачиваешь, либо нет. И куда. И на сколько. Пока не окажется, что это именно та звезда. Там и тогда мы встретимся.

– Да ты с ума сошел.

– Что, правда? Смотри-ка, как легко определить. Только мне, дураку, отчего-то кажется иначе. Пока.

И он проваливается под землю. Место, где она его поглотила, зарастает травой.

Агерре возвращается на дорогу. Не пытается ли Иван попросту вытащить меня из АС, отрезать от Иллюзиона на время Ваяния? Я буду как дурак болтаться вокруг Вектора Ферза, а тем временем он проведет очередную комбинацию. О которой я узнаю с опозданием на этот самый час. Блеф, блеф. А может, нет? Лучше спрошу у карт. (Стражу снова приходится утихомиривать рефлекторный гнев Агерре). Глиомыслие, чтоб его!..

У входа в парк Института Фредерика приветствует доктор Чен, глинный.

– Мы ожидали вашего визита, фрай. Леди Амиэль сообщила мне коды, – он крепко жмет руку Агерре. Ладонь о штанину не вытирает, возможно, помня об иллюзионности ксенотика. – Я знаю, что вы дружили с Габриэлем.

– Я знал его, да.

Чен ведет его через парк к самому большому зданию.

– То, чем мы занимаемся здесь, в институте… Большинство наших более-менее серьезных исследовательских проектов вы и так знаете, фрай, поскольку мы частично или целиком ведем их по заказу Ордена. Но мы могли себе позволить – Габриэль мог позволить – несколько некоммерческих программ, во всяком случае, не планировавшихся как коммерческие. Именно ими он интенсивнее всего занимался под конец. Так что если…

– Вы знаете о Глупце?

– Это вы так его назвали, да? Да, знаем, естественно.

– Глупце, Козлике. Как Габриэль угодил в этот глиокрист раскольников?

– Полагаю, на основе шумовых уравнений Голдберга.

– Майгод, а это еще что такое?

Чен тихо смеется. Они уже входят внутрь здания, доктор придерживает перед Агерре дверь – на петлях, неавтоматическую.

– Резонирующие органеллы-глиофиты описаны у Голдберга в таблицах квантовых функций. Проводится статистический анализ корреляции дрейфа их квадрата модуля Шредингера с изменениями ближайшей глии, анализ ориентации относительно целевых глиевых клеток. Этот «дрейф» представляет собой накопление мелких, едва регистрируемых под Гейзенбергом колебаний волновых функций компонентов органеллы. В первые годы глиологии считалось, что оно укладывается в погрешность измерений, но Голдберг взялся за дело и составил свои таблицы. На выходе мы получаем системы уравнений, определяющих распределение вероятностей положения глиевой клетки, в данный момент связанной с исследуемой. Метод не получил признания, поскольку это выглядело лишь раздуванием вероятностных облаков в макрокосмос.

– Так каким образом Габриэль…

– Не знаю. Но знаю, что он загружал Болота уравнениями Голдберга по максимуму. Так что если как-то, то именно так. Ну вот, мы пришли.

– Крайст… а это еще что?

– Последняя идея Габриэля Пайге.