Старость аксолотля

Радист наклонил голову, прислушиваясь. Я напряг слух – ничего. Он подплыл к двери, повернул колесо винтового запора, толкнул – раздался протяжный, то и дело захлебывающийся вой сирены ручной тревоги. Автоматическая тревога означала бы разгерметизацию корабля или угрожающую жизни аварию реактора; ручную тревогу мог включить только командир, его заместитель или вахтенный офицер. Мы помчались в рулевую рубку, натыкаясь на стены, углы и обнаженные челюсти переборок. Забрызганные старой краской тревожные лампы мигали красным и желтым, а где-то в потрохах «Бегемота», в машинном отделении или на сцепках креплений контейнеров, металл грубо терся о металл, генерируя визг и писк, от которых истерически содрогалась туша корабля. В командном коридоре мы столкнулись с Электронщиком – с превратившимися в бесполезные комья бинтов руками он застрял в узком месте, растопырив конечности, будто пораженная током морская звезда. Радист потащил его за подтяжки.

В рулевой рубке мы застали обоих пилотов; пристегнутые противоперегрузочными ремнями к высоким креслам, они наблюдали за изображениями на главных экранах. Освещение в кабине было выключено, свет исходил только от распределительных пультов и звезд на экранах. Я на ощупь пристегнулся к креслу слева.

– Где Капитан?

– Там, – ответил Первый пилот, показывая трубкой на верхний экран. Кто-то тем временем выключил сирену, и я услышал вырвавшийся из их легких тяжелый вздох, свидетельствовавший о немалом облегчении или столь же немалом напряжении. На экранах виднелась освещенная солнцем оболочка «Бегемота V», и там, в космической пустоте, гнались друг за другом человек, человек и машина.

«Бегемот V» – грузовой корабль класса «Помпеи», построенный на основе массовиков-толкателей прошлого века, то есть основная партия товара не размещается во внутренних трюмах, но корабль толкает ее перед собой. Из-за профиля противометеоритной защиты и стандарта сцепок, которые должны удерживать груз даже при векторе ускорения в двадцать «же», притом прилагаемого в самых разнообразных направлениях, вся конструкция напоминает толстый автоматный патрон или обрезанную на две трети сигару. С нынешним грузом «Бегемот» имел в длину триста девяносто семь метров, из которых свыше трехсот составляли контейнеры; за ними, под креплениями и кольцами антенн, скрывался корпус самого «Бегемота» (сто тридцать пять тысяч метрических тонн массы покоя), завершавшийся готической путаницей труб, резервуаров, радиаторов и дюз. Противоположный конец корабля венчали экраны противометеоритной защиты, которые меняли каждый раз перед сходом с портовой орбиты, в зависимости от предполагаемой траектории полета. Команды обычно размещают на их черных дисках характерные для того или иного корабля пиктограммы. Мы со времен катастроф на Ио рисовали белую башку одноглазого снеговика.

От этого снеговика (невидимого) к выгнутым в форме эллипса дюзам (видимым лишь частично), по контейнерам и связывавшим их регулировочным тросам тяжелой, неестественной поступью магнитных башмаков перемещались три силуэта. За ними в сторону правого борта ползли большие пятна теней. Силуэт посередине не имел головы и бежал быстрее всех. Мы молча наблюдали за погоней, не в силах что-либо сделать и что-либо сказать. Второй пилот мог лишь пытаться подстраивать резкость и приближение картинки с камеры на кормовом телетакторе. Ближе, дальше, ближе, дальше.

Черно-белые кадры рассказывали историю беззвучного спринта в смоле. Убегал Навигатор, за ним бежал Марабу, а за Марабу – Капитан. Помню, я сразу подумал – Навигатор убегает. Хотя могло быть и иначе, все могли убегать от чего-то другого, невидимого, или все могли что-то преследовать. Но последние дни, их атмосфера, разговоры с Радистом и мои собственные догадки внушили мне столько подозрений и страхов, что не осталось сомнений – вот почему он заперся в каюте!

Марабу неумолимо настигал Навигатора, расстояние уменьшалось с каждым прыжком автомата. Навигатор обернулся – что в тяжелом космическом скафандре требует движения почти всем туловищем, – после чего выключил магниты, и на следующем же шаге его отбросило от металла в космос под углом в тридцать градусов. Только теперь для меня стал очевидным весь абсурд этой погони: куда можно сбежать с космического корабля на середине рейса между планетами, которые разделяет почти миллиард километров? А если Навигатор в самом деле хотел сбежать окончательно и бесповоротно, он мог в любой момент открыть шлем. Что тогда? У него где-то тут спрятана собственная карманная яхта? Мы с Радистом переглянулись.

Навигатор удалялся от «Бегемота» с постоянной скоростью; циферблат бокового радара показывал 35, 38, 40, 43 метра.

Когда стрелка дошла до 55, произошли одновременно два события: Навигатор внезапно изменил направление вектора полета, а Марабу стартовал к нему, таща за собой закрепленный на ребре гидравлической системы трос. Все так же происходило в полной тишине, черно-белый кадр за кадром.