Старость: Энциклопедия позднего времени

Но вы скажете: если многое или даже вс` в нашей старости предопределяется прожитой жизнью и наследственностью, и повлиять на физическое состояние поздних лет уже невозможно, то стоит ли тогда углубляться во все эти причины старческих недомоганий? Для чего в таком случае нам нужны эти симптомы старости и зачем было их перечислять?

А затем, что лучше знать, чем не знать, лучше быть готовым, чем застигнутым врасплох, лучше заранее насторожиться и, возможно, принять какие-то меры, поддержать самих себя и ограничить окружающих от связанных с нами неприятных впечатлений! Вот почему мудрые люди считают, что старость должна быть объектом познания, хотя она и есть объект познания специалистами, например геронтологами. Но я имею в виду самопознание, самоанализ, изучение самого себя до глубокой старости.

Но что я могу сделать в результате такого изучения и самопознания? Многое.

Я могу, например, заранее приспособиться к аудированию — восприятию звучащей речи других людей, разговора с ними: сесть по возможности ближе, повернуться, включить слуховой аппарат, если мне его прописали.

Я не только могу, но и должен (!) следить за своим внешним видом, за состоянием своей одежды, это не только проявление самоуважения, но и уважения к окружающим. Пожилой человек, в том числе и мужчина, должен следить за собственной гигиеной, состоянием своего тела, кожи и стараться, по возможности, не обнажать их, не демонстрировать, слишком близко приближаясь к партнеру по общению (говорят, у старости есть свой особый запах…).

Мои родственники постоянно напоминают мне, что я обязан соизмерять свои силы в любой физической деятельности. И они правы: конечно, неприятно обнаруживать собственную слабость, неспособность в каком-нибудь действии, но еще хуже оказаться в положении, когда нужна срочная помощь окружающих.

Мне и особенно старшим моим коллегам следует учитывать и скрывать замедленность наших движений и неоперативность реакций. Как? Вы удивитесь — отказом от действия, недействием! (Об этом см.: Глава # 7). Главное, в чем престарелая личность может помочь самой себе во многих жизненных ситуациях: воздержание. Воздержание не только от некоторых физических действий, но и, самое главное, от психологических проявлений своей личности, которые обычно так раздражают окружающих, особенно нестарых: разговоры о болезнях, жалобы на нездоровье, плохое настроение, а также обидчивость, капризность, беспокойство, тревожность, болтливость. Я, как и все мои ровесники, должен знать некоторые неприятные особенности поздней старости и уметь их скрывать, подавлять в себе неаккуратность, неопрятность, жадность, привередливость в еде. Соблюдение всех перечисленных пожеланий, советов, рекомендаций, требований можно, кажется, назвать мерами по «самолечению» старости.

Итак, существует болезнь под названием «старость», есть система симптомов и проявлений старческого недуга, возможны рекомендации разного «самолечения» старости, но должно же быть у нашей болезни и лечение! Именно так считал авторитетный ученый И. И. Мечников.

Но что это за лечение, и вообще, как можно лечить старость? Наверное, возможно какое-то медикаментозное лечение, которое может назначить врач, но что-то не верится, что существуют специальные лекарства «от старости». Игорь Губерман вспоминал «

мудрого Зиновия Ефимовича Гердта, который на склоне лет мечтал, чтоб наконец изобрели лекарство под простым названием — “отнетусил”» [Губерман 2012]. Но, если серьезно,

главное и специализированное лечение старости, это, как я подозреваю, внимание к пожилым, помощь, профессиональный уход за немощными. Людям преклонных лет, разумеется, были бы полезны контакты с профильным специалистом — гериатром. Но кто из вас видел когда-либо гериатра, кто имел удовольствие общаться с геронтологом? Ни я, ни мои близкие, ни раньше в России, ни теперь в США с такими врачами не встречались. Поискал в интернете и выяснил, что в России гериатры бывают составе медицинского персонала государственных домов для престарелых. Может быть, но как-то не верится. В моей прошлой петербургской жизни, когда это было так важно для моих родственников, я даже считал, что геронтологов вообще нет в системе здравоохранения. Не существовало, впрочем, и какого-либо организованного ухода, профессионального внимания к моим престарелым близким и знакомым, если они не в специальных домах или пансионатах. Как и все прочие пациенты, пожилые люди должны были обычным путем записываться к терапевту, добиваться записи к врачам-специалистам, высиживать, если удастся сесть, в общей очереди, а еще хуже — выстаивать огромные очереди в аптеки за льготными лекарствами… То есть стариков у нас как бы и не было!