Старовский раскоп

Солнышку нравилось всё. Солнышко все любили и она любила всех.

Младшая школа, клановые праздники, шум, суета… Все хорошо. Почему мама все чаще это повторяет?

Маленькие бананчики, покупаемые сразу по два кило, вкусные до одури. Всё хорошо. Средняя школа. Пятый класс. Новые учителя, простецкие дети. Шестой класс. Всё хорошо, только солнышку плохо. Ей хочется сбежать в лес и жить там. И еще постоянно хочется есть. Нормальное сырое мясо, а не эту дрянь.

Дрессировка. Рррр! Дрессировщик Женя. Молодой по меркам оборотней, но злющий. Он не любит солнышко и солнышко не любит его. И мир перестал солнышко любить, и она злится, злится, злится…

Второй раз в шестой класс, новая школа. Говорят, что Юта весь прошлый год болела, и поэтому она не второгодница. Всего лишь болела…

Всё хорошо. Только после дрессировки солнышко становится Ютой. Тихой, робкой, забитой. Ей больше не хочется ходить на лапах, не тянет охотиться и выплясывать ночью у костра, греясь в его нервном тепле. Она начинает ненавидеть свою вторую, животную сущность, и со страшной силой завидует простецам с их незамысловатым миром. Теперь уже она не ходит на клановые праздники кроме самых важных, и там жмется по углам, теряется в толпе. Глава Ингмар ее пугает. Он чем-то похож на дрессировщика. Он большой и. кажется, тоже злой.

Закончила школу, поступила в институт. На биологию — ну кто бы сомневался?! То есть — на учителя биологии. "Ботаничка". На факультете в основном девушки, молодых людей мало и все они кажутся Юте слишком уж… бледными, плоскими, неинтересными. Просыпающаяся иногда в Юте пантера не видит в них самцов. Сама Юта продолжает быть робкой, замкнутой, стеснительной. И старательной — надежда и опора факультета. Говорят, из Юты-Юлечки получится отличный педагог. Юта любит детей и не любит Пантер.

— 1976 год -

— Мам, у меня сессия.

— Я знаю, солнышко, но нельзя тебе в одиночку.

— У меня послезавтра экзамен, а я совсем ничего не знаю!

— Про тебя спрашивал Виталя Артемьев. И глава Ингмар интересовался, почему это мы держим свою дочку взаперти. Ты знаешь, сейчас незамужних Кошек в Клане меньше, чем Котов.

— Короче, меня зовут на случку.

— Солнышко… Ну, зачем ты так?

— Послезавтра у меня экзамен.

— Ингмар сказал, что если ты не придешь, это будет уже неуважением к Клану. И потом… Солнышко, мне хочется, чтобы ты была счастлива. А ты сидишь в четырех стенах…

* * *

Всё-таки случка. То есть, у животных это называется так. Мама достала из своей косметички помаду, румяна и черный карандашик "Искусство". Юте подвели глаза (карандашик тщательно послюнявили), румянами легко мазнули скулы (ватой растерли грубый красный до нежного и цветущего розового), а помада…Нет, не нужно никакой помады, мам, ну зачем?

Драповое пальтишко скучного серого в клетку цвета и мамой связанная шапочка. Какое же всё безобразное…

Ну да ладно.

Клан вымирает. Говорят, раньше в семьях самки, бывало, и по шесть деток приносили, а сейчас один-два — и вся семья. И Юта у мамы с папой одна, и вот этот Виталик, из-за которого мама и вытащила на дурацкий праздник, когда дома лежит учебник недочитанный… Виталик тоже в семье один.

И снег лежал толстый-толстый, под сапожками умятый с прошлогодней листвой и хвоей. И пахло елками и мандаринами. Разливали уже символические фужеры шампанского…

— Юта, ты одна?

— Я… нет… в смысле… с родителями. Одна. Да.

Виталя Артьемьев интересный. Куда интересней немногочисленных худосочных одногруппников. Чувствуется в нем породистое кошачье. А выпитое шампанское заставляло кровь биться в висках приятно и глухо. Впервые за долгое время Юта расслабилась и подумала даже, что мама была права. Мама — молодец. Вытащила в люди.

Виталя улыбался и говорил уже что-то незамысловато-анекдотное…

— Виталя, украду ненадолго твою собеседницу…

Глава Ингмар подошел неожиданно.

* * *

Девочка выросла.

Мысль эта, единственная отчетливая, завертелась в голове Ингмара, когда он увидал Юту Березину на празднике Зимнего Солнцестояния. То ли раньше не замечал, то ли заняты мозги были другим, то ли потому, что она вообще очень редко бывала на общеклановых праздниках, то ли… Он хорошо запомнил ее младенцем. Зеленые глазенки, светленький пушок, визит Саат. Но этим младенцем она как бы и оставалась для Ингмара последние лет двадцать, если вдруг случалось ее припомнить.

А девочка, оказывается, выросла, и открытие это почему-то на целый миг выбило у Ингмара дыхание. Новая Юта оказалась красивой молодой женщиной… Черт побери, такой красивой и настолько женщиной! Впервые Ингмар видел такую…даже невозможно объяснить… И импульсивная, нерассудочная часть Ингмарова сознания при виде Юты вырвалась на волю.

И Ингмар подошел к Юте. И даже заговорил, и даже увел ее в избушку лесника и там напоил горячим чаем с валерианой. Разговорилась, порозовела, перестала запинаться.

— Учишься-то где?

— Биология. Учитель. Смешно?

— Нет, зачем же. Так хочешь работать с детишками?

— Да. Они мне нравятся.

— Это хорошо, если нравятся.