Стартап

Павловский пронзительно посмотрел на полковника.

— Если я и коллеги правильно Вас понимаем, нужное количество энергии нам даст…

— Да. Островец.

6

— Расскажи ещё раз.

— Питер, имей совесть! Я делал это уже дважды!

— Ну, третий раз — на счастье. Ну, пожалуйста!

— Ты меня на чём-то хочешь поймать?

— Нет-нет, просто твой рассказ — как бальзам на душу.

Служебное жильё было подготовлено к сдаче, вещи аккуратно упакованы, пол помыт, следы недельной пьянки уничтожены. Замотанные скотчем коробки стояли у двери, сверху, как король на троне, располагался рыжий чемодан из кожзаменителя.

Сам хозяин пожитков блистал гладко выбритым лицом, новым костюмом и ослепительно белой рубашкой, только красные глаза и лёгкий тремор в руках выдавали последствия грандиозного запоя.

Лазар был доволен увиденным.

— Кстати, Пит, я принёс тебе пива.

— Нет, Сэм, теперь самый крепкий напиток для меня — это крепкий кофе. Сварить тебе?

— Ты же упаковал кофеварку?

— В турке, дружище, в турке. Эту турку мы таскали с собой через полмира, и теперь я буду пить кофе только из неё. К чёрту всё американское! Эти кофемашины варят бурду, а я хочу пить настоящий молотый кофе по-турецки, как в детстве.

— В России был турецкий кофе?

— В Союзе был дефицит, но папа умудрялся доставать кубинский кофе в зёрнах. Это был целый ритуал: мы вытаскивали кофемолку, разматывали провод, насыпали кофе в чашу для помола… Не дай Б*г одно зёрнышко упадёт на пол — лезли за ним под стол, стукаясь головами. Затем закрывали крышку, включали аппарат в розетку, выставляли режим помола, нажимали кнопку и каждый раз спорили, хорошо промололся, или нет. Когда процесс заканчивался, открывали крышку… Сэмми! От одного запаха свежемолотого кофе голова шла кругом! Выгребали всё до последней капельки, до последней крошечки, пересыпали в герметично закрывавшуюся банку, убирали кофемолку, и только после этого варили кофе.

— Сколько раз в день вы этим занимались?

— Ты смеёшься, Сэм?! В лучшем случае — раз в месяц! Кофе держали «на праздник» и для того, чтоб гостям пустить пыль в глаза. А несколько раз в день мы пили чай.

— Да, Пит, это меня всегда удивляло, сколько русские могут выпить чаю.

Пока болтали, кофе, конечно, убежал. Горелик со смехом выхватил турку с плиты, разлил по маленьким кружкам, насыпал себе в кофе пол-ложки сахара и подтолкнул сахарницу к Лазару.

— А сливки у тебя есть?

— Сэм! Ты — преступник! Как можно пить кофе по-турецки со сливками? Вот! Это всё ваши американские привычки: кофе вы пьёте галлонами, но вкуса его не понимаете, вы всё портите молоком или сухими сливками. А чего это ты мне зубы заговариваешь? Давай, рассказывай!

Лазар размешал свою порцию сахара в кофе, аккуратно поднёс кружку к губам, отхлебнул и, обжёгшись, резко отдёрнул фарфор от себя, чуть не пролив содержимое на пиджак. Горелик засмеялся:

— Извини, не написал: «Осторожно! Напиток горячий!», как везде тут пишут.

Сэм поморщился, обтёр губы очередным свежайшим носовым платком и начал рассказ.

— Когда ты на третий день не ответил на мой звонок, я понял, что надо брать всё в свои руки: я поехал в офис и вывез оттуда все бумаги, что мне дали вывезти. Меня вызвали к полковнику МакКормику, тот спросил, когда я освобожу испытательную лабораторию. Я поинтересовался, что мне делать с установкой. Этот тип ответил: «Сдай свою рухлядь в металлолом, хоть что-то заработаешь! Или завтра это сделаем мы».

Отхлебнув подостывший кофе, Лазар продолжил.

— Питер! Ты не представляешь! Я чуть не подпрыгнул от радости — они сами подсказали мне простейший путь. Я помчался в лабораторию, по пути вызванивая металлоломщиков. Один согласился приехать через полчаса. Кстати, пришлось звонить полковнику, чтобы выписали пропуск на этого ржавого бизнесмена.

— Когда мы зашли в помещение, рабочие складывали в коробки снятое с установки оборудование. В такие же коробки! — Лазар ткнул пальцем в сторону двери. — Идиоты! Я оставил жестянщика оценивать вес установки, а сам пулей полетел в строительный супермаркет, где видел в продаже такие коробки. Ты же знаешь, охранник на въезде проверяет только салон, в багажник эти кретины смотрят только при выезде.

Горелик смотрел на друга влюблёнными глазами. Тот продолжал.

— Когда я вернулся, рабочие уже упаковали приборы и механизмы, и сидели на коробках, обсуждая последний матч «Нью-Йорк Янкиз». Они ждали грузовика. Я молил Б*га, чтобы он не приехал, и свершилось чудо — фургон попал в аварию в полутора милях от лаборатории! Грузчики выругались, им очень не хотелось приезжать сюда завтра: опять эти пропуска и обыски. Рабочий день закончился, и они ушли. Металлоломщик всё ещё ходил вокруг установки, по-моему, он даже вспотел, боясь переплатить. Оно и понятно, столько цветного металла!

Лазар допил кофе, посмотрел на дно и сказал:

— Горьковато, но очень вкусно. Свари ещё, пожалуйста!

Горелик метнулся к плите.

— Сэм, продолжай, не останавливайся, умоляю тебя!

Лазар усмехнулся.