Старые друзья

Ш у р и к. Я не виноват — меня родители так воспитывают!

Г а л я. А ты их перевоспитывай!

Ш у р и к. Попробуй их перевоспитай: я один, а их — двое.

Г а л я. Трудно с родителями! Но надо что-то делать, Шурик! Так нельзя!

Слышится песня.

Наши идут!

Она убегает и возвращается, следом за ней идут  М о р о з о в, Н а т а ш а, В о р о н ь к о  и  П е т я.

М о р о з о в. Располагайтесь на большой привал!

П е т я. Какой привал, теперь уж мы дома!

М о р о з о в. Кто — дома, а кому надо собираться в дорогу! Где отец?

Г а л я. В поле, на дальнем участке, овес убирают. Третий день дома не ночует.

Н а т а ш а. Ну как он, вошел в берега?

Г а л я. Голову на себе рвал.

Н и н а. Не голову, а волосы. Волосы на себе рвал.

Г а л я. Я про то и говорю. Потом немного успокоился. Но все же переживает. И если вдуматься — легко ли ему!

М о р о з о в. Надо мне с ним обязательно увидеться! А как Дементьева?

Г а л я. Она уезжает.

М о р о з о в. Куда уезжает?

П е т я. Слушайте вы ее! Наверное, на совещание в район.

Г а л я. В сельпо сказали — чемодан купила! На совещание с чемоданом не уезжают — я сколько раз отца собирала!

П е т я. Колхозы укрупнили, ну и совещания укрупняют!

М о р о з о в. Может, она на курорт едет?

Г а л я. А чем она больная?

М о р о з о в. А разве на курорты только больные ездят?

Н а т а ш а. Не поедет она сейчас на курорт — уборка не кончилась.

П е т я. Я знаю, куда она едет: в Болгарию!

Н и н а. Петя! Вечно ты что-нибудь выдумаешь! В Австралию она едет.

П е т я. В Австралию ей ехать незачем! А в Болгарию прошлым летом председатель из Петушков ездил.

М о р о з о в. А как школа?

Г а л я. Окна стеклят. Завтра — открытие.

М о р о з о в. Нина! Собирайся! Галя! У тебя не найдется ящика для наших трофеев?

Галя и Морозов уходят.

В о р о н ь к о. Ну, а мне собирать нечего — все мое на мне! Наташа! Пойдемте ваш сад осматривать.

П е т я (ревниво). Наташа этим садом меньше всего занималась.

В о р о н ь к о (без энтузиазма). Пойдем и ты с нами!

Наташа и Воронько уходят.

П е т я. Нина! Пойдем в сад!

Н и н а. А кто будет вещи укладывать?

Петя уходит, неодобрительно взглянув на Шурика.

Ш у р и к. А на меня почему-то никто не обращает внимания. Словно я не человек, а дерево!

Н и н а. Но мы же сегодня уезжаем.

Ш у р и к. Но я тоже сегодня уезжаю. А у нас два несчастья.

Н и н а (с тревогой). Что случилось?

Ш у р и к. Во-первых, мама прибавила в весе. Полтора кило. Ей надо было гулять до последнего дня. А она обрадовалась, что похудела, и самоуспокоилась. А потом приехал папа!

Н и н а. Это тоже несчастье?

Ш у р и к. Он не просто приехал. Его сняли с работы.

Входит  Г а л я.

Я не прощаюсь, мы на станции увидимся. (Уходит.)

Г а л я (сквозь слезы). Не уезжайте.

Н и н а. Послезавтра в школу! Прощай, лето! Эх, Галя, сколько мы красивых мест исходили!

Г а л я. Устали?

Н и н а. Я по этому лесу до самого Дона дошла бы! Дубки еще маленькие, ветерок ими, как травой, играет. Но если нагнуться и прислушаться, они уже шумят чуть-чуть, словно шепчут: представляете, какие мы вырастем, любой ветер о нашу могучую грудь разобьется. Они наших ребятишек в детсаде напоминают. Ползают под ногами, щебечут, а потом вырастут из них летчики, ученые, писатели… Как наши ребятишки поживают? Надо с ними проститься.

Г а л я (сквозь слезы). Не прощайтесь, они плакать начнут.

Н и н а. Галя, не плакать! А то я сама расплачусь! Помогай вещи собирать! Так хотелось мамонтову кость найти, не удалось.

Г а л я. Неужели на земле не осталось ни одного мамонта?!

Входит  П е т я.

П е т я (Гале). Ты чего ревешь?

Галя уходит.

Что же ты не идешь?

Н и н а. Еще не уложилась.

П е т я. Опять кашу сожгла?

Н и н а. При чем тут каша?! Ей со мной жалко расставаться. Вы, мальчишки, таких вещей не понимаете.

Пауза.

П е т я. А какой у тебя на будущий год план жизни?

Н и н а. Это ты хорошо сказал — план жизни! А то кругом говорят — «план, план», а плана-то жизни своей у нас нет!

П е т я. Интересно — можно заочно научиться писательскому делу?

Н и н а. Начинается.

П е т я. А что? Хорошо бы писать научиться. Вот ты про Марс говорила. Уэллс считал, что люди будут воевать с марсианами. Бедная у него фантазия! Он и Ленина не понимал. Хорошо бы написать правдивый фантастический роман о встрече людей с марсианами. Понимаешь, марсиане догадались — есть на Земле разумные существа. Но летать-то марсианам не на чем, ты правильно говорила — техника у них отстает! Сидят они расстроенные, и в этот момент прилетаем к ним мы, то есть люди. Ну марсиане, конечно, рады до смерти. Мы с собой саженцы яблонь прихватили. И представляешь — зацветет яблоня, первая на их планете. Марсиане вокруг нее будут хороводы водить. А потом зацветет весь Марс садами!

Н и н а. И назвать этот роман не «Борьба миров», а «Дружба миров»! Мир во всей вселенной! Хорошо!