Старые друзья

Г и й о м е. А летать в эти чертовы Кордильеры можно? Ты не догадался объяснить Дора́, что горы здесь выше потолка наших самолетов. Мы изловчились летать в ущельях. Но в пургу и Мермоз не пробьется в ущелье.

Пауза.

С е н т - Э к с. Мы знаем, что человеческая жизнь дороже всего. Но все время поступаем так, словно в мире есть что-то еще более дорогое, чем человеческая жизнь.

Г и й о м е. И по-твоему, это правильно?

С е н т - Э к с. Не знаю.

Г и й о м е. А вот Дора́ знает, главное в жизни — доставить почту вовремя. И ты, если хочешь сделать карьеру, должен поступать так же. (Пауза.) Проклятье — даже покурить нельзя!

Входит  М о р и с  Д о р а́.

С е н т - Э к с. Что случилось?

М о р и с  Д о р а́. Вас вызывает Париж!

Г и й о м е. Передай Дора́ горячий поцелуй!

С е н т - Э к с (Морису Дора́). Я пойду, а вы посидите. Гийоме есть что рассказать молодому пилоту. (Уходит.)

Пауза.

Г и й о м е. Пташку по-прежнему держат в клетке?

М о р и с  Д о р а́. Сент-Экс обещал на следующей неделе послать меня в Кордильеры.

Г и й о м е. Не лезь на рожон, мальчик. Не бери пример с нас, старых дураков, — не вылетай в непогоду! В нашем деле главное — не горячиться! И вовремя остановиться! (Пауза.) Я буду летать еще год. И — баста! Только я невезучий. Вот Сент-Эксу повезло — летает меньше меня, а уже пробился в управляющие. Да и тебе туда дорога открыта. А мы будем летать и проваливаться в пургу, в туманы, в чертовы ночи, в преисподнюю. А Сент-Экс будет встречать нас и за ужином слушать рассказы о том, как мы бедовали. И потом напишет об этом книгу. Хорошо в уютном кабинете, когда красотка жена подает тебе кофе, писать книгу о том, как твои товарищи ковыляют в ночной мгле.

М о р и с  Д о р а́. Сент-Экс рассказывал мне о вас очень много хорошего. Но не будь вы в таком положении, я бы набил вам морду.

Г и й о м е. Полегче, мальчишка! Будь я в другом положении, из тебя получилась бы отбивная котлета.

М о р и с  Д о р а́. Он прочесал все Кордильеры в поисках вас. Он пропадал четыре дня, десять раз рисковал сломать себе шею.

Г и й о м е. Но почему же он не сказал мне ни слова об этом? Прости меня, мальчик, я подумал дурно о друге. (Пауза.) Даже курить нельзя! Проклятье! (Пауза.) Иди, мне хочется побыть одному.

Морис Дора́ уходит.

10

Буэнос-Айрес. Офис.

С е н т - Э к с (по телефону). Когда же наконец дадут Париж? Жду… жду…

Входит  К о н с у э л о  с кофе.

Спасибо. Вот видишь, бог услышал нашу молитву — я жив и невредим.

К о н с у э л о. Я не спала четыре ночи.

С е н т - Э к с. Бедняжка!

К о н с у э л о. Ты ничего не рассказал мне о своем полете.

С е н т - Э к с. Я не успел даже поздороваться с тобой. (Пьет кофе.) Там было смешно.

К о н с у э л о (удивленно). Смешно?

С е н т - Э к с. Забавно. Когда горючего осталось всего на час, я понял, что заблудился.

К о н с у э л о. Там можно заблудиться?

С е н т - Э к с. Очень легко. Я бродил среди недосягаемых планет и думал — как, черт побери, отыскать ту единственную, родную, с ее полями и лесами, с Консуэло, мамой, друзьями? Я ждал, когда наконец послышится голос Земли. И Земля наконец откликнулась. Это был голос государственного контролера аэропорта. Он сказал спокойно и вежливо: при вылете вы нарушили правила безопасности — развернулись слишком близко от ангаров.

К о н с у э л о. Наглец! Делать замечания управляющему?!

С е н т - Э к с. В воздухе все одинаковы.

К о н с у э л о. Представляю, как ты разозлился!

С е н т - Э к с. Мне стало весело. Из-за такой нотации можно расстроиться только на Земле. А на полпути от Большой Медведицы до созвездия Стрельца, в тумане, когда горючего осталось на час, можно лишь улыбаться. Я недосягаем, я сам себе хозяин. Мне не может приказать ни государственный контролер, ни парламент, ни король, никто! Я показал язык педанту и повернул на Меркурий. Я летел неизвестно куда, кругом была ночь.

К о н с у э л о. Ты думал обо мне?

С е н т - Э к с. Прости, я думал о горючем. Его оставалось на полчаса. В этот момент тот же спокойный и вежливый голос спросил — какой индекс моего самолета?

К о н с у э л о. Ты послал его подальше?

С е н т - Э к с. Я показал ему фигу, но ответил, какой индекс. И получил в ответ — у вас нестандартный бак, горючего еще на полтора часа. Мне хотелось расцеловать этого зануду. Стоило чуть-чуть отклониться от стандарта, и господь бог подарил мне жизнь. И я сижу рядом с тобой и рассказываю тебе все это.

К о н с у э л о. Сидишь рядом со мной, рассказываешь только мне и думаешь только о Гийоме. (Пауза.) Ему плохо?

С е н т - Э к с. Может ли быть плохо человеку, который перехитрил смерть? После таких передряг становишься оптимистом. Радуешься каждому дню — его ведь могло не быть. Вообще, Консуэло, самое тяжелое — позади. На днях мы откроем пассажирскую линию Буэнос-Айрес — Париж. Мы с тобой полетим в Европу!

К о н с у э л о. Я так соскучилась по Парижу! Первый самолет поведешь ты?

С е н т - Э к с. Конечно!