Старый корабль

Она бродила одна по зелёному бережку: то побежит, то уляжется на спину между ивами. Обламывала ивовые ветви и ломала на мелкие части. С удовольствием искупалась бы, но вода слишком холодная. И она лишь умывала лицо.

Эту осень Наонао будет проклинать всю жизнь.

Был прекрасный осенний денёк. На берегу реки ласково пригревало солнце, поблёскивали под его лучами белые песчинки. Наонао выскочила из духоты цеха на улицу и побежала к реке. Он мчалась по широкой полосе песка, то и дело подскакивая, как полная сил кобылка. Синие джинсы делали её ещё стройнее, ещё привлекательнее. Бежевая блузка, перехваченная поясом, подчёркивала полноту груди и узкую талию. Здоровые сильные ноги длинные и прямые, а талия такая гибкая, что Наонао нагибалась и поднимала камешки без малейшего напряжения. Она собирала эти красивые, круглые, похожие на птичьи яйца камешки в ладонь и бросала их в реку. Она будто искала что-то на этом просторе, но понимала, что не найдёт. Уже осень, не успела даже оглянуться. Потом придёт зима, суровые холода, и речка засверкает льдом. Наонао огляделась: вокруг одни ивы. Почему они не выросли и не стали высокими деревьями, думала она, а так мягко покачиваются под ветром?

Тут из зарослей ивняка вышел охранник Эр Хуай с винтовкой через плечо. Он что-то жевал. Наонао его внешность показалась очень смешной, и ей захотелось сказать ему какую-нибудь гадость, но она сдержалась и решила вернуться на фабрику. Эр Хуай поправил на плече винтовку и махнул, чтобы она остановилась. Когда он подошёл, хихикая, Наонао сунула руки в карманы и, смерив его взглядом, сказала:

— Ну, ты, мать твою, и урод!

— Какая разница, — ответил тот.

Наонао не поняла, чуть рассердилась и громко вопросила:

— Что значит «какая разница»?

Эр Хуай положил винтовку на землю и уселся, повторив:

— Какая разница.

Наонао ответила смешком и руганью.

Неподалёку быстро проползала пёстрая с зеленью змея.

Эр Хуай погнался за ней и схватил за хвост. Наонао от страха громко вскрикнула.

— Таких штуковин все незамужние девушки боятся, — констатировал Эр Хуай. Наонао показалось, что на лице у него появилось какое-то незнакомое, пугающее выражение. Он отбросил змею и подошёл на шаг:

— Какая разница! Я любую живую тварь не побоюсь ухватить. Какая разница!

Наонао кивнула, вспомнив, как он возился с большой старой жабой, и на руках у него были белые полоски слизи. При этом воспоминании она поёжилась от страха. Эр Хуай впился глазами в её нижнюю половину тела, и ей захотелось кинуть ему в глаза песком. Но когда она нагнулась, он, воспользовавшись этим, подскочил к ней и обхватил сзади. Наонао с силой отбивалась локтями, но Эр Хуай держал её крепко.

— А ну, убери руки, ты! — изумлённо проговорила она, обернувшись.

И, упёршись ногами в песок и набрав воздуха, стала изо всех сил вырываться. Эр Хуай не отпускал, его руки сомкнулись, как цепи. Она ругалась, дёргалась, но вырваться не удавалось. Эр Хуай подождал, пока она выдохнется, и легко опустил на землю. Глядя ему в лицо, Наонао тяжело переводила дух. Истекающее потом лицо раскраснелось, как лепестки цветов, она выжидала, чтобы набраться сил и начать яростно отбиваться ногами. Один удар ногой — и в уголке рта у него показалась кровь. Пока Эр Хуай вытирал её, она извернулась и села. А потом бешеной львицей набросилась на него, драла за волосы, кусала. С криком Эр Хуай уворачивался от её рук и зубов. Потом улучил возможность и нанёс удар кулаком в лицо. Неизвестно откуда хлынула кровь, и Наонао упала. Эр Хуай оседлал её и глянул сверху вниз. Она молча подождала, вновь вывернулась и села.

Эр Хуай ударил её по лицу ещё раз, сильнее. Наонао рухнула на землю.

Всё оставшееся время этого дня она потратила, чтобы отчистить когда-то прекрасные, а теперь замаранные джинсы, потом спустилась реке и стала отмывать лицо и руки. Вот тебе и осенний денёк! Она тёрла руки, тёрла лицо, раз и ещё раз. Потом разрыдалась, плечи её подрагивали. Проплакала до самого заката, когда воды реки окрасились ярко-красный цвет.

Она еле брела по берегу реки. Подняла оставленный на песке шест и, опираясь, как на костыль, пошла дальше. Дойдя до старой мельнички, Наонао оперлась на дверную раму.

Услышав тяжёлое дыхание, Суй Баопу повернулся и застыл.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Прижавшись к двери, Наонао застыла. Баопу повторил вопрос. И она вдруг громко воскликнула:

— Пришла бить тебя. Хочу расколотить твою башку на куски! Пришла излупить тебя до смерти… — Она кричала, слёзы текли по щекам, она подняла шест, но он выпал у неё из рук. Тут Баопу разглядел на её лице синяки и багровые отметины и торопливо вскочил.

— Наонао! Что с тобой случилось? Быстро рассказывай! Что произошло? Кто тебя обидел? И я при чём, почему ты пришла бить меня? Ну, говори же, говори…

— Я ненавижу тебя, до смерти ненавижу! Кто обидел меня? Ты… ты и твой младший брат обидели меня. Да, твой младший брат так меня разуделал! Я пришла свести с вами счёты, с семьёй Суй, ты же из этой семьи… — Наонао ревела в голос, уткнувшись в дверной переплёт и горестно корчась.