Старый рыцарь

— Дурак! — разозлился Фолкмар, — Хотел убить безоружных, приговоренных к суду? Так поступают только трусы! — распалялся старик, — А знаешь, кто их приговорил? Оторн! Если бы ты действительно понимал это, то не стал бы размахивать своей железякой направо и налево, крича, что ты рыцарь. Огненноглазый имеет право забрать у тебя этот титул, безвозвратно! И даже король тебе не поможет! Не видел я еще мягких, словно перина, оторнов. Все они были жесткими, как железо. О таких говорят, что вместо их сердца клинок — и глазом не моргнут, отберут статус воина. А за непослушание могут придумать чего и похуже. Я спас твой зад, и не прошу благодарности. Хотя мог отдать меч оторну, чтобы он точно спустил с тебя шкуру за такие кренделя. Ведь знал я, что ты объявишься и обвинишь меня вором. Но пожалел тебя, дурака. А теперь отойди, я спешу надраться до беспамятства.

Маркус так и не кинулся за ним, но Фолкмар ощущал взгляд на своей спине. От этого в горле засвербело пуще.

Глава 16 Достойный соперник

Таверна была доверху набита народом. В эту ночь старались допить все, что не успели днем. Строгие правила столицы не распространялись на праздничное время, и по ночам на улицах было почти так же людно, как и днем. В тавернах стоял спертый воздух хмельных паров. Порой, он казался настолько густым, протяни ладонь — выжмешь из воздуха пару капель пенного. Фолкмар оглянулся. Такое количество пьяных лиц вселяло в него надежду. Он мог поклясться, что здесь нет ни одного северянина, собравшегося на турнир или же состоявшего в армии. Те строго блюли режим, и, если не развлекались с блудницами, обязательно видели десятый сон в своих кроватях. К первым боям они готовились с прилежностью.

Фолкмар прошел к стойке, заняв свою очередь рядом с четырьмя повесами.

— Жаркая ночка, — улыбнулся он собеседнику, нетерпеливо положив ладони на мокрое от пива дерево.

— Ааааа! — прокричал тот, размахивая мокрыми от пота патлами.

Рубаха на его груди разошлась. Видимо, ему стало жарко, но свежему воздуху снаружи он предпочел радостный смрад хмеля и удушливую жару. Мужчина ничего внятного не сказал, поднял над головой кружку с пивом и еще покричал что-то, затем ноги унесли его куда-то.

Подождав, когда угомонится взрыв хохота справа, Фолкмар произнес громче:

— Кружечку крепкого эля, — уставший, молчаливый трактирщик кивнул, быстро начав наливать хмельное. Ему помогала молодая девушка с красивыми грустными глазами, вся одетая в черное — от макушки до пяток. Черный платок, аккуратно собравший светлые волосы, черное простенькое платье. Только передник у нее был совершенно обычный — из серой холщовой ткани.

— Красавица, не поможешь старику? — с улыбкой спросил Фолкмар, ибо никакие надежды на мрачного трактирщика не питал, — Знаешь, кто из здешних собирается на турнир?

Парочка шустрых ребят бегало с кувшинами, тарелками и кружками между столов, но рук не хватало. Все перлись прямо к бочкам, к тому же в таверне стоял шум. Все было так знакомо Фолкмару, и вместе с тем чуждо. Ведь после корабля он нашел свою гавань именно в таком месте. На множество лет, быть может, даже больше, чем был настоящим рыцарем и делал хоть какое-то полезное дело.

Камин давно затушили — стены нагрел жар потных тел. Вяло тлели только свечи на столах и пара факелов на стенах, но полумрак никого не смущал.

— Не скажу за всех, — приветливо ответила девушка голосом таким же грустным, как и ее взгляд, — Но турнир обсуждали господа вон с того стола, — она указала на группу мужчин за добротным столом у потухшего камина. По их довольному виду Фолкмар догадался, что те травят байки, — Они хвастались у кого какой доспех и какие кони. Наверное, они пойдут на бои. Вы ищите кого-нибудь?

— Уже нашел, спасибо, красавица, — нутром своим Фолкмар почувствовал в ней нечто родное, такое же острое, засевшее колкой занозой. Ведь в его душе тоже не проходила грусть. Наверное, поэтому он был к ней так приветлив.

— А я проткну ее своим мечом! Так она не только потухнет, так еще и закричит, — кто-то дошел до такого хмеля, что бросал вызов зеленой звезде. Фолкмар заметил ее впервые, когда они с Дугом стояли на развилке. Оторн Каллахан оказался прав — полная луна к зеленой звезде. Наверняка, в лагере это посчитали дурным предзнаменованием, но у него не было времени обращать внимание на настроение окружающих.

— Не к добру это, — ответил мужичок весен сорока, сидевший ближе всех к камину. Он казался задумчивым и напряженным, оттого прикладывался к кружке чаще остальных, — Будто Безумный смеется над нами…

— А пусть смеется, да только это будет его последний смех!

— Давно ты проверял свою кобылу? — засмеялся третий, одетый вполне прилично, в синем камзоле из плотной шерсти, — Она у тебя сморщенная, как мошонка козла. До соперника не доскачет, не то что до неба.

— Моя Грета еще ого-го! — возмутился рыжеволосый мужчина средних лет, со средним качества пошивом рубахи и штанов, — В ней отваги больше, чем в твоих гончих псах.

— На отваге далеко не убежишь, если копыта старые.