Старый шут закон

Внезапно ей показалось, что он не спас ей жизнь, а изолировал от жизни — увез сюда, в этот стилизованный под глиняную хижину дом, в эту пустыню, где у нее нет друзей, а у него — практики, где его таланты пропадают — приходится связываться со всякими подонками (только посмотрите на грязные, небритые рожи этих уголовников). И ради чего? Ради гонорара? Да такие гроши любая уважающая себя прислуга швырнет вам в лицо!

Зря она приплелась в этот ужасный суд. И поймет ли он, что она хочет доказать ему свою преданность? Может быть, подумает, что она переменила взгляды и теперь одобряет его связь с коммунистами? О боже! А не проскользнуло ли в той его улыбке торжество, будто он наконец одержал победу в споре?..

Сибил часто дышала, пульс — сто десять в минуту, температура — не меньше 37,7. Она знала эти симптомы досконально. Приступ будет тяжелый. Пройдут недели, прежде чем она оправится от волнений этого дня, если вообще оправится. Тогда-то он, возможно, и поймет, но будет поздно.

А каким спокойным и собранным выглядит Пол, как вежливо, в своей обычной джентльменской манере, нападает он на мистера Фоунера, заставляя уточнить, что тот имел в виду под «несколькими выстрелами», которые услышал, когда пришел в себя, — их было четыре или сорок; она даже почувствовала жалость к взмокшему свидетелю.

(Сибил, дорогая моя, зачем ты становишься рабой термометра? Сколько раз ты мерила сегодня температуру? Несколько? Что значит — несколько? Может быть, скажешь определеннее? Четыре раза? Сорок?)

Но свидетель не дает загнать себя в угол. Полу удалось вытянуть лишь признание, что «один или два» выстрела Фоунер мог спутать с разрывами бомб — в суматохе определить было нелегко.

Затем, с хорошо знакомой ей напускной мягкостью, Пол начал завлекать Фоунера в ловушку.

Шермерхорн. Мистер Фоунер, давайте вернемся чуточку назад, к тому времени, когда вы еще были в сознании и сохраняли полную ясность рассудка. Вы ведь показали, что кинули бомбу до того, как раздались выстрелы. Правильно?

Фоунер. Да.

Шермерхорн. Зачем же вы ее кинули, если все было спокойно?

Фоунер. Хотел предотвратить беспорядки. Надо было разогнать толпу, чтоб не взбунтовалась.

Шермерхорн. И удалось?

Фоунер. Полагаю, что нет, если судить по последствиям.

Шермерхорн. Пожалуйста, не надо никаких «полагаю», мистер Фоунер. Да или нет?

(Сибил, дорогая, пожалуйста, не надо никаких «полагаю». Я же задал простейший вопрос — гуляла ты сегодня или нет? Выпила молоко или нет? Лежала до моего прихода или нет? Да или нет?)

Фоунер. Тогда придется сказать — нет!

Шермерхорн. Так-то лучше. Вы видели, как взорвалась эта бомба?

Фоунер. Нет, сэр, не видел.

Шермерхорн. Почему?

Фоунер. В то время меня как раз сбили с ног.

Шермерхорн. А куда вы метили?

Фоунер. Я хотел, чтобы бомба упала подальше, позади самой густой части толпы.

Шермерхорн (подняв бровь). Извините, но я, видимо, ослышался. Вы сказали — позади?

Фоунер. Да, сказал позади, позади самой густой части толпы.

Шермерхорн. Почему же позади? Ведь тогда вместо того, чтобы отогнать толпу, газ должен был бросить ее на вас!

Фоунер. Другого выхода не было.

Шермерхорн. Возможно, я чего-то не понимаю, не могли бы вы объяснить?

(Может быть, я чего-то не понимаю, дорогая? Каким образом ты наберешься сил, если не будешь выполнять предписаний врача? Разве ты не хочешь выздороветь? Я просто стараюсь тебя понять. Не могла бы ты объяснить?)

Фоунер. Дело тут вот в чем. Если бы бомба взорвалась между нами и толпой, то не оказала бы на толпу никакого действия. Газ, естественно, погнало бы на нас…

Фоунер умолк и закусил губу, будто сказал больше, чем хотел. Но Пол делал вид, что ничего не замечает. Осторожнее, мистер Фоунер!

Шермерхорн. «Естественно», мистер Фоунер? Почему же «естественно»?

Фоунер. Естественно, а то как же? А про ветер вы забыли?

Шермерхорн (словно про ветер он слышит впервые). Ветер? (До него наконец «доходит»). Понятно. Вы имеете в виду ветер с запада, который гнал газ вам в лицо?

Фоунер. Конечно. Он бы и погнал, не брось я эту жестянку подальше за толпу. А так газ понесло на них.

Шермерхорн. На людей? Ясно. И далеко вы бросили бомбу?

Фоунер. Футов за сорок или около того.

Шермерхорн. Значит, толпа — или, как вы говорили, самая густая ее часть — находилась от вас в сорока футах?

Фоунер. Нет, я этого не говорил.

Шермерхорн (великодушно). Очень хорошо. А что же вы говорили? Только, прошу вас, поточнее.

Фоунер. Я сказал, что мне хотелось кинуть бомбу футов за сорок, только тогда она упала бы совсем позади толпы. Гуще всего, по-моему, они толпились футах в тридцати. Но рядом их тоже хватало. Меня-то, например, кто сбил?

Шермерхорн. Понятно. А ветер? Дул, наверное, легкий западный ветерок?

Фоунер. Нет, ветер был довольно сильный.