Старый Свет. Книга 1. Поручик

– При Империи-то как было? Иерархия! Чтобы человеку, к примеру, стать директором грузового порта, он что? Правильно – учился, потом в доке горбатился, потом отделом руководил, потом становился заместителем заместителя, потом… Потом оказывалось, что у нынешнего директора порта есть племянник, которому срать, что ты там горбатился, и он сразу после своей столичной Экономической академии становился твоим начальником… Такие порядки нам не нравились – и мы их поменяли!

– Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим!
Кто был ничем, тот станет всем!

– пропел я.

Дыбенко сверкнул глазами.

– И построили! Теперь докер мог стать эмиссаром по портовой части и управлять! Но…

– Но эмиссарами становились не докеры, да? Хочешь, я тебе объясню, что было дальше?

– Ну-ну, братишка, объясни… Из тебя твоя интеллигенция прямо прет!

– Фокус в том, что в ассамблеи выбирали не самых лучших. А тех, кто мог убедить других, что его нужно избрать. Вот скажи мне, чем будет заниматься хороший доктор?

– Людей лечить, как Кауперс. Понятно дело!

– А почему он не эмиссар по медицине?

– А на хрена оно ему?

– Во-от! А если бы Кауперс, предположим, был личным доктором губернатора провинции, он бы мог стать эмиссаром?

– Э, не-е-ет! Люстрация, братишка! Мы бывших – к ногтю! Попили нашей крови, хватит!

– А разве то, что доктор пользовал губернатора, делало его плохим специалистом? Держал бы губернатор около себя идиота? – Я напоминал сам себе покойного Лазаревича, который бесил лоялистов множеством вопросов.

– Ты это к чему клонишь?

– К тому, что эмиссары ваши – редкостная погань и сплошной непрофессионализм. Это стало понятно через два года, когда в стране голод начался, а депутаты ассамблей получали усиленный паёк, им ведь нужно было заботиться об освобожденном народе, верно?

– Голод устроила контра и имперские недобитки! Срывали продразверстки, занимались саботажем! Ты вообще это к чему? Агитируешь меня?

– А чего мне тебя агитировать? Тут у вас видишь, как всё неплохо получается… Вывели, наверное, всю контру – вот и жизнь закипела…

– А ты думаешь! Интеграция в мировое сообщество! Рынки сбыта! – Дыбенко воодушевился.

Но я видел, что он не так уверен в своих словах, как пытается мне показать.

– Я смотрю, нож у тебя хороший… – сменил тему я.

– Нож? Да, нож фирмы «Барлоу»! У нас таких не делают! – Вдруг он погрустнел. – У нас вообще ножи не делают теперь.

– Погоди, а Сребряница?

– А что Сребряница? Переквалифицировали производство на обогащение руды. Концентрат вывозит Альянс, а ножи мы уже закупаем.

– И гречку?

– Что гречку?

– Вот на банке этой консервной на каком языке написано?

– А черт его знает…

Мы посидели еще немного, прихлебывая из фляжки.

– Знаешь, почему началась та война? – спросил я.

– Потому что мы заступились за иллирийцев?

– Неа. Потому что тевтоны производили то же, что и лаймы. И не хотели интегрироваться в мировое сообщество.

Дыбенко уставился на меня как баран на новые ворота, а потом помотал головой.

– Не, ну тебя к черту, поручик! Вы там на своей границе со своим нейтралитетом совсем уже… Давай лучше спать.

* * *

– Открывай глаза, братишка! Медведь пришел!

– Какой на хрен?.. – тут я всё понял и задергался в спальном мешке на днище палатки.

Старшина хохотнул:

– Ты это… Как гусеница! – И дальше мы гоготали уже вместе.

Медведей было два – побольше и поменьше. Они стояли у самой кромки льда и высматривали рыбу. В какой-то момент тот, который побольше, резко ударил лапой и вытащил из мутной воды что-то крупное и темное.

– Во даёт! – восхитился Дыбенко. – Бить мелкого будем, у них, говорят, мясо вкуснее.

Он протянул мне винтовку, впервые за всё время. У него их было две: одна – старая модель армии Альянса, вторая наша, имперская. Наша досталась мне.

– Бить будем вместе, чтоб наверняка. А то уйдет, проклянем всё на свете, за подранком гонявшись!

Мы лежали на пригорочке в снегу и целились в мишек.

– Ну что, огонь? – спросил Дыбенко. И тут же ответил: – Огонь!

Мы выстрелили почти одновременно, и медведи кинулись бежать. Наконец меньший рухнул.

– Ура! – крикнул Дыбенко. – Сейчас подцепим тушу за нарты и выволочем на берег – будем свежевать!

Мы возились с чертовой тушей до темноты – свежевали, усмиряли собак, рвавшихся с привязи к кровоточащему мясу. Отбивались от стаи песцов, паковали шкуру, разделяли мясо на порции… В общем, это была адская работа, и я уже проклял себя за то, что придумал такой дурацкий повод… Ну не шпион я! Я пехотный офицер, я могу копать, могу не копать, могу сделать, чтоб другие копали, а потом стреляли… А не вот это вот всё!

– Слушай, – Дыбенко был весь перемазан в медвежьей крови и держал в руке нож фирмы «Барлоу», – я подумал о твоих словах про вот этот вот ножик… Это что же, как про фитофтору в Коннахте получиться может?