Старый Свет. Книга 1. Поручик

– Да уж не хотелось бы… Сделаем вид, что это ограбление…

Дальше мы молчали – начиналась метель, и говорить было сложно. Я зарекался ходить на лыжах, но выбирать не приходилось – остров Санников находился верстах в пятнадцати от усадьбы Сарыча, и пока что мы прошли девять из них. Шли по азимуту – на замерзшем льду пролива ориентиров не было.

Пурга была нам на руку – с Санникова нас бы не заметили даже при большом желании.

Когда мы подобрались к самым прибрежным скалам, Дыбенко достал белые балахоны. Мы спрятали лыжи под приметным камнем и дальше двигались с еще большей осторожностью, на каждой возвышенности останавливались и осматривались.

Наконец впереди замерцал огонь, едва видный сквозь мельтешение снега. Это был солидных размеров барак, явно неместной постройки. Скорее всего, составные части завезли в сезон на корабле и собрали уже здесь, как детский конструктор. Рядом располагались какие-то небольшие постройки: сарайчик, лабаз, поленница… Окошек в основном здании было несколько, и местные жители озаботились прикрыть их ставнями. Из двух пробивался свет – значит, внутри кто-то был.

Мы подкрались к самой стене и замерли, прислушиваясь. Завывания ветра мешали понять, что происходит внутри. Вдруг что-то громко стукнуло, скрипнуло, а потом открылась входная дверь. Мы рухнули в снег.

Какой-то человек в шубе отошел на пару шагов от входа и выплеснул из ведра в снег желто-коричневую жижу. Потом отошел чуть в сторону и набрал в котелок чистого снега. Постояв еще немного, он зашел обратно.

– Надо что-то делать, поручик! – прошипел Дыбенко в самое мое ухо. – Я замерз как черт!

Я подумал, что черт вряд ли может замерзнуть, но в целом со старшиной согласился. Посовещавшись, мы решили действовать нагло и банально.

Дыбенко замер у двери, сжимая в руках толстое бревно из поленницы. Я, чувствуя себя совершенно по-дурацки, ухватился рукой за ставень, потряс его и завыл:

– У-у-у-у-у!

Внутри что-то загрохотало, кто-то вскрикнул, а потом всё замерло. Они там, внутри, были в сложной ситуации. Я обошел барак и, воспользовавшись одним из сугробов как пандусом, взобрался на крышу, громко затопал и снова завыл:

– У-у-у!

Ни за что я не хотел бы оказаться на месте тех, кто сидел внутри. Просто представить: полярная ночь, остров посреди океана, и кто-то воет под окном.

У кого-то там всё-таки не выдержали нервы – открылась входная дверь, сначала высунулась винтовка, а потом человек в распахнутой шубе. Дыбенко с размаху опустил ему на башку бревно и потащил наружу. Дверь захлопала под порывами ветра. Я спрыгнул с крыши, и мы оттянули нашу жертву подальше.

Под шубой на нем была форма Альянса, только без шевронов, погон и каких-либо еще знаков различия. Винтовка тоже была стандартная. Мы переглянулись и решили продолжать. Дыбенко подкрался к входной двери и с силой захлопнул ее – это было несусветной глупостью, с крыши поехал снег, целыми пластами, и уронил старшину на землю. Он с испугу громко выматерился, и я подумал, что теперь внутри знают, что снаружи люди.

Мы достали оружие и замерли перед окнами, где горел свет. Нужно было что-то решать.

Вдруг одно из окон распахнулось настежь вместе со ставнями, и наружу вылетела динамитная шашка. Дыбенко рванул в сторону, а я нырнул в окно.

Этому меня научили в шестой штурмроте: если из-за двери вылетает бомба, нужно тут же ломиться внутрь, противник не готов стрелять и не ждет тебя.

Я ударился головой во что-то мягкое, тут же вывернулся и откатился в сторону, выставляя перед собой револьвер. Какой-то человек пытался вдохнуть, я выбил из него воздух, ударив головой в солнечное сплетение. Думать было некогда – за окном рвануло, а я набросился на этого парня в форме Альянса и подмял его под себя, выкручивая руку.

– Есть здесь кто еще? Ну?

Черта с два он понимал по-имперски.

* * *

– Ты давай, братишка, осмотрись тут, а я с этим потолкую… – Дыбенко схватил пленника за грудки. – Ты больше в бумажках разумеешь, а я в разговорах с вот такими вот…

Он что, пытать его собрался? Я до сих пор не изучил темные стороны натуры своего спутника – не было подходящего случая. Но Дыбенко понимал основной язык Альянса, лаймиш, а я нет. Так что пришлось сделать так, как он говорит.

Я закрыл окно поплотнее, чтобы не дуло, подкинул в железную печку-буржуйку несколько бревнышек и вышел. Дыбенко встряхнул пленного и прорычал что-то, дико шепелявя и надувая щеки. Странный язык!

В бараке было несколько комнат, и я стал открывать все по очереди.

Первая комната представляла собой кладовую, и запасы оказались впечатляющими. Не склад стратегического резерва, но… Ящики с консервами, полотняные мешки с крупами и сухофруктами, сухари, яичный порошок, лимонная кислота – да тут провизии на сотню человек! А еще ведь есть лабаз на улице – там, наверное, то, что требует низкой температуры для хранения.