Стать героем

Работа была нудной, однако Паша находил в ней успокоение. Он мог обдумать все свои неудачи, их причины и последствия. Теперь ко всем неудачам добавилась и ревность, он наконец-то понял, что бесповоротно влюблен в Любаву. Она же к нему внимания не проявляла, чего нельзя сказать о Яне. Беззаботный друг Паши, казалось, совсем не понимал, что происходит и от чего его товарищ бывает так раздражен. Ян списывал это на неудачи в учебе, по-дружески хлопал по ноющему плечу и говорил, что все получится. А ведь именно эта влюбленность, перерастающая во всепоглощающую страсть и желание, так мешала обучению. Ежеминутно Паша думал о Любаве, украдкой разглядывал ее, если она была рядом. Закрывал глаза и представлял, будто перебирает ее золотистые волосы в пальцах, представлял, будто вот, она, прижалась к его плечу и боль тренировок мигом уходит, а они просто так сидят. Молча. Паша не представлял себе плотских утех с возлюбленной, по крайней мере, чаще он представлял себе такие незатейливые и непорочные отношения.

Каждый раз, когда он пытался заговорить с ней, воздух запирал легкие и слова комками выскакивали наружу, образуя дикую нелепицу из отдельных букв. А ведь ему было что рассказать, но беспомощность, обуявшая Павла, не давала ему просто собраться с силами и объясниться. Пусть сквозь презрение, равнодушие или обыкновенное непонимание, но объясниться. Просто сказать несколько слов, до боли простых, но таких тяжелых. Вес их давил на него, тянул вниз, но стоило бы их произнести, как с плеч свалилась бы непосильная ноша. Так он считал. Даже знал, но по-прежнему не находил в себе сил освободиться.

Он проклинал тот день, когда они с Блудом зашли в ту корчму, когда Паша увидел впервые ту, которой суждено было стать объектом радости и горя, страданий и благоговения застенчивого пришельца из иного мира.

Теперь же неудачи в обучении лишь сильнее отталкивали Любаву от Паши в пользу смелого и сильного Яна. Девушки выбирают лучших, по крайней мере, именно так думал Паша, наблюдая происходящее.

Лезвие, которое Паша усиленно тер последний час, наконец-то заблистало во всей своей красе. Это был длинный прямой меч с широким долом, который заметно его облегчал, сохраняя прочность. Лезвие уходило в рукоять, обвитую кожаным ремешком коричневого цвета. Навершие представляло собой шар с выдавленным с двух сторон изображением солнца, которое безучастно наблюдало оттуда за миром. Навскидку меч весил не более килограмма, в длину вряд ли был больше метра. Невольно залюбовавшись блеском оружия на солнце, Паша не заметил присутствия в комнате Белогора.

– Нравится? – спросил тот у Паши, кивая на меч, – Дайка мне, взгляну.

Паша передал ему меч. Наставник несколько раз взмахнул орудием, внимательно осмотрел лезвие и, довольно цокая языком, передал его Паше.

– Хороший меч, – Белогор замолчал, будто ожидая, что Паша сам объяснит, чем хорош этот меч.

– Да… – Паша смог лишь согласиться.

– Забирай его себе, теперь это твой меч, им сражался славный воин, – тут Белогор на секунду задумался и отвел взгляд влево, – Его звали… Ярун, сила и доблесть ни на миг не покидали его, а теперь они перешли в его меч.

Белогор улыбнулся Паше и положил ему руку на плечо, присев рядом. Отчего-то Павлу показалось, что эта история, о доблестном воине с именем Ярун, является чистейшей выдумкой, но решил об этом не спрашивать. Может так принято, каждый меч окружить хоть какой-то легендой.

– А ножны сейчас к нему найдем, прежние с владельцем, должно быть, ушли, – Белогор продолжал посмеиваться, будто история про Яруна, та еще юмореска.

Паша почему-то не знал, рад ли он, что прямо сейчас получил в дар еще и меч. Меч дорогое оружие, далеко не каждый мог его себе позволить, даже если сталь низкого качества. Проще вооружить воина топором и сулицей, чем мечом. Меч – как статус, если ты его на себя надел, значит, ты умеешь им пользоваться, и имеешь на него деньги. А Паша не умел и не имел, оттого и побаивался своего нового имущества.

Тем временем Белогор выудил кожаные ножны из тюка, на вид они соответствовали размерам меча, к тому же прекрасно подходили к цвету рукояти. Паша вынырнул из собственных мыслей и принял в руки подарок.