Статьи и проповеди. Часть 15 (20.07.2019 – 19.03.2020)

Язык человеческий не способен объяснить Царство Божие. Его красоту. И в Писании говорится про рай что? Не слышало того ухо и не видал того глаз, и на сердце человеческое не всходило то, что Бог приготовил любящим Его (см. 1Кор. 2:9). То есть: как ни мечтай, ни придумывай, ни воображай – это выше воображения. Это выше фантазии. Это настолько хорошо, что нету на земле аналогов. С чем сравнить? (…) Не фантазируйте. Он лучше, чем может себе представить человеческое сердце.

А вот про ад, в отличии от рая, говорится довольно конкретно. Говорится про скрежет зубовный. Это легко представить. Там неутешный плач. Это тоже легко представить. (…) Там – огонь. Огонь всем понятен. И там – тьма. Там какой-то особенный огонь. Наш огонь на земле, когда горит, – тьмы нету. Он тьму прогоняет. А в аду какой-то особый огонь. Он – жжет и при этом, там – тьма. Тьма непросветная и огонь неугасимый.

Огонь. Тьма. Скрежет. И – плач. Это все можно представить. (…)

Ад – представим. А рай – нет. Рай – выше ума.

И они (христиане) говорят (Адриану): «Мы бы тебе рассказали, но мы не можем. Потому что нет языка человеческого, способного описать блаженства будущей жизни».

Они еще более распалили этот в нем интерес. Он с женой своей говорит. А жена его была христианкой. Но нужно заметить еще одну интересную вещь. В древности христиане сплошь и рядом жили с нехристианами. В супружном союзе. (…) Люди просто женились.

Просто – жили. Но, когда проповедь проникает в их жизнь, люди по-разному откликаются на проповедь. (…) Допустим, жена уверовала, а муж – нет. Или муж уверовал, а жена – нет. Такое было сплошь и рядом. Потом уже возникал вопрос: как же нам жить? И апостол Павел специально об этом писал. В послании к Коринфянам. «Если какая-нибудь верная жена (верная Богу) имеет неверного мужа и согласна жить с ним – пусть живут. Если какой-нибудь верный муж имеет неверную жену (немолящуюся с нами, некрещенную) и он согласен жить с ней – пусть живут. (И это было вполне нормально. Она не может прийти к нам на собрание, к нам на Всенощное Бдение, к нам на причастие, но ты любишь ее и живите). Почем знаешь, жена, не спасешь ли мужа?» (см. 1Кор. 7:12-16).

Потом уже, когда христианство стало торжествующим и господствующим, уже возник такой закон, что христианин живет только с христианкой. Все. Браки должны быть одноверные и венчанные. И мы сейчас живем с вами на переломе. С одной стороны, над нами тяготеют традиции прошлых столетий, когда все браки должны быть христианскими, венчанными и одноверными. Сложно жить в семье, где один – верующий, другой – неверующий. Или один верит – так, а другой верит – так. (…) С одной стороны, над нами тяготеет эта привычка; но, с другой стороны, мы неумолимо возвращаемся в первые времена христианской Церкви. В конце истории мир вернется к началу. (…) Опять будут тайные богослужения. Опять будет скрываться христианин. Опять не каждому откроется, что он – верующий. Опять будут хитрые преследования. Опять будет то, опять будет се. Браки опять перемешаются. Это все уже есть сегодня. (…) Мы вернулись в ранние апостольские времена по некоторым показателям, только мы еще не поняли этого. И – не привыкли. И пытаемся применить к нашей сегодняшней жизни меры жизни средних веков, когда Церковь была господствующая, твердая, монолитная и властвующая. И мы хотим те нормы жизни применить к сегодня. А оно не получается. Потому что мы уже давно там не живем. Мы живем в новое время, которое очень похоже на те времена, когда Церковь только-только рождалась. Она была и слабая, и маленькая. И было много непонятного. И ереси было полно. И сект было полно. Вообще, какая-то каша была. Но была – святость, была – молитва. И было настоящее стремление к Небу у христиан. Мы к этому постепенно возвращаемся. Христиан пусть не будет много, но пусть они будут настоящими. Чтобы их не было тысяча никудышных. Зачем нам нужна тысяча никудышных? Пусть лучше будет двадцать пять настоящих. Кремней! Эти двадцать пять потом весь мир перевернут. А тысяча вареных – что они сделают? Они – что есть, что их – нет.

Мы возвращаемся в эпоху, когда христианство будет либо настоящее, либо его не будет вообще. Наша жизнь перемешанная такая.

И Наталия, христианка настоящая, жила с язычником. Настоящим язычником. Они жили нормально. Она его любила, как мужа, слушалась во всем. Он ее любил, но веру ее не принимал. Такое было тогда. Такое есть уже и сегодня. (…)

И открылся своей жене Адриан. Говорит: Я ходил к этим мученикам.

По-гречески: «мученик» – это «свидетель». Тот, который видел. Кого мы называем свидетелями в нашей жизни? Того, кто был очевидцем какого-то события. Он что-то видел, что мы не видели. (…) Мученики – это – свидетели. Что или кого они видели? Они – Христа знают. Они Его видели и готовы умереть за Него. У них такая вера, которая облекает Христа в видимый образ. Они как будто Его чувствуют перед собой. Быть мучеником – это означает быть готовым на свидетельство. На всякое свидетельство.