Статьи о книге 'Зохар'

Но попробуем бросить хотя бы поверхностный взгляд на сам предмет спора, который вели еврейские мудрецы во втором поколении после разрушения Храма. По мнению Зохара, вечерняя молитва становится необходимостью в те периоды истории, когда Шехина, душа еврейской общины, находится в изгнании, в глубокой ночной темноте, удаляется от своего Источника. И молитва эта служит для Нее поддержкой и приоткрывает свет дневного Светила.

Можно предположить, что раби Йеhошуа (левит, который помнил еще службу в Храме, и с именем которого Мидраш (Берешит Раба, 64, 8) связывает историю о попытке восстановления Храма во времена императора Траяна) созерцал Общину Исраэля как бы вне пределов изгнания - и поэтому не усматривал в вечерней молитве обязательности. Рабан Гамлиэль, руководитель общины в разрушенной Земле - таких, как он, именуют обычно парнес (кормилец) - вынужден был обращать свой взор в глубины изгнания, и для него важно было снабдить сынов Исраэля всем тем, что послужит им пропитанием и поддержкой в длительном пути. Поэтому он и настаивал на том, чтобы hалаха, касающаяся вечерней молитвы, формулировалась как строгое предписание.

Один из них как бы смотрит назад и видит Храм, непрерывность и единство традиции, а другой - вглядывается в темноту и продолжительность изгнания. И мудрецы, стоящие вокруг них, соглашаются с мнением раби Йеhошуа они избирают своим парнесом священника, потомка восстановителя Храма.

Какая сила безусловнее проявляет себя в среде преданных Торе и пока еще находящихся на своей Земле евреев, сила избавления или сила изгнания? Возможно, что именно на этот вопрос искал ответа раби Шимон бен Йохай. И увидел, что окончательного ответа не существует: в конце приводимой нами истории рассказывается, что рабан Гамлиэль примирился с раби Йеhошуа и у общины стало два парнеса - одну субботу читал проповедь раби Эльазар, а две субботы толковал Тору рабан Гамлиэль. И два противоположных аспекта, света и тьмы - как бы одновременно существовали в общине, порождая разницу в восприятии Торы и споры среди мудрецов. И эти споры будут продолжаться до конца времен, до окончательного избавления. Раби Шимон говорит: Элияhу придет, чтобы уравнять разницу во мнениях (Эйдиот, 8, 7).

Такая двойственность присутствует в Талмуде как нечто изначальное, как две стороны безусловно единой традиции, суть противостояния которых коренится в самом Завете: Смотри, дал Я перед тобой сегодня жизнь и добро, и смерть и зло (Деварим, 30,15). И все те венцы, которыми величаются идущие по пути Торы: венец священства, венец царства и венец ведения - приобретаются лишь на определенных условиях. Сравнивал раби Йоханан. Написано: Зар (чужой),- а читается Зер (корона). Если заслужил, то делается короной, а если не заслужил, то становится чужой (Зара) для него (Йома, 72б).

Раби Шимон бен Йохай - один из тех мудрецов, которые за этой двойственностью искали единство и обрели его, поднявшись мыслью туда, где противостояние разрешается. Раби Шимон говорит: Есть три венца. Венец Торы, венец священства и венец царства. А венец доброго имени возносится над ними всеми (Авот, 4,13). Доброго (Тов) - имеющего природу света, который был сотворен в первый день. И увидел Бог, что свет хорош (Тов) (Берешит, 1,4). В свете, сотворенном Святым, благословен Он, в первый день, человек видит и прозревает от одного предела вселенной до другого (Шемот раба, 35, 1). Но этот свет был, по преданию, сокрыт, и лишь немногие достаиваются видеть его при жизни. Сказал он ему: вовсе не достигли мы предела мысли раби Шимона (Минхот, 4а). И поэтому, очевидно, законодательные мнения раби Шимона очень редко становятся общепринятыми.

Точно такая же судьба и у hалахических решений раби Мейера, старшего товарища раби Шимона. Почему не приняли hалаху раби Мейера? Потому что не могли Собратья его постичь предела его мысли (Эрувин, 13б). Возможно, здесь ответ на тот вопрос, который многие задавали при появлении Зохара: если раби Шимон бен Йохай столь умудрен в тайнах, почему `Галаха редко идет вслед за ним?

Но в неразрешенных ситуациях, когда другие мнения неприемлемы, мнение раби Шимона становится проблеском запредельной надежды: Пойдем и обопремся на мнение раби Шимона (Хулин, 36а), Достоин он, раби Шимон бен Йохай, чтобы опереться на него в трудную минуту (Берахот, 9а). Любопытно, что традиция точно так же отнеслась к hалахическим мнениям Зохара.