Статус: все сложно

Глядя на своё отражение, Марк признался себе: он боялся быть отвергнутым. Он боялся этого всю свою жизнь. Боялся, что Макс, в отличие от него, совсем не нуждается в брате.

Поэтому он и бросал женщин легко и быстро, не давая им возможности сделать это первыми. Как поступила его мать. И, возможно, именно этого — молчаливого ухода — он и не мог простить незнакомке.

Он и себе не давал возможности привязаться к кому-либо до такой степени, что терять человека стало бы больно. Не выказывал чувств, будто этим можно было защититься от боли.

И вот теперь все это привело к тому, что они с Максом хуже, чем просто чужие. И отныне Марку придется жить с мыслью о том, что собственные комплексы и разрушительная ярость разделили их окончательно. Придется заставить себя забыть о том, что у него есть брат, более для него недоступный. Ему лучше вообще забыть это слово — «брат». Содеянного Марк не мог простить даже сам себе и тем более не рассчитывал на прощение Макса. Хотя знал, что до конца жизни его будет преследовать вопрос о том, откуда в глазах брата взялась эта ненависть. Марк никогда не забудет этого взгляда, ранящего острее, чем что бы то ни было.

Вернувшись в комнату, он достал из кармана джинсов выключенный телефон и бросил на прикроватную тумбочку. Не хотел сегодня ни с кем говорить. А главное — знал, что там будет куча пропущенных звонков, среди которых, тем не менее, больше никогда не будет одного — самого важного.

— Четвертое звено? Бригада меньшинства? Слушай, коуч, а ты вообще в курсе, кто я? Я бесполезен в обороне! Я там как слон в посудной лавке!

— И тем не менее, ты будешь отходить назад.

— Зачем?

— Помогать защитникам.

— Ну да, им же обосраться как надо, чтобы я кого-нибудь завалил на пятачке!

— Ты достаточно техничный игрок, чтобы аккуратно отбирать шайбу и сможешь заменить травмированного Брауна.

Марк был не столько зол, сколько удивлен тренерским выбором. Его преследовало ощущение, что Байлсма решил напрочь задушить все его лучшие качества и, наоборот, обнажить то, в чем он был не слишком хорош. Его скорость, его умение бить из самых невероятных позиций, его видение площадки — все это тренер сузил до размера собственного пятачка, в котором Марк будет заключен почти всю игру. В том, что Канада, на которую они попали в первом же матче плей-офф, вынудит их нарушить правила не раз и не два, Марк не сомневался. А в четвертом звене при полном составе, выходя лишь на краткие отрезки, много полезного не наиграешь. Но препираться с тренером дальше он не стал. Он просто выйдет на площадку и постарается показать свою лучшую игру, несмотря на то, что сильно сомневался в успехе выстроенной Байлсмой схемы. Хоккей снова стал тем единственным, что было способно спасти Марка от самого себя.

Этот разговор происходил на следующий день после матча со Словенией, в котором Марк не сыграл. Байлсма, видимо, решил, что может поставить его в угол, как нашкодившего ребенка. А теперь в качестве наказания его отправили в четвертое звено. Марк покачал головой, все ещё с трудом в это веря. Охренеть, как много пользы будет от него там! Гребаный тренер-самодур.

Матч с кленовыми листьями состоялся на следующий день.

К середине второго периода канадцы возили сборную США мордами по льду так, что вплотную к воротам соперника американцы не подошли ни разу. И только чудеса, которые творил в воротах Куик, уберегли звездно-полосатых от разгромного счета на табло, где по-прежнему горели цифры 0:0.

Раздался свисток, за которым последовало удаление. Защитник США Пол Мартин покатился на скамейку штрафников, а Марк — на лед, отыгрывать в меньшинстве.

Канадцы прижали США к воротам намертво. Марк не мог даже головы поднять, пытаясь угнаться за шайбой. Но куда там! Поди отбери ее у Кросби без нарушения правил. Толкотня у борта завершилась тем, что канадец, выцарапав шайбу, полетел на свидание с Куиком. Стоявший на его пути Орпик сделал лишь слабую и бесплодную попытку остановить атаку. Марку не осталось ничего другого, как, догнав Кросби, подрезать его клюшкой. Тут же он услышал очередной свисток. Три на пять. Полное дерьмо.

Сидя на скамейке штрафников, Марк медленно закипал. Сборная США играла так, будто вышла на лёд для того, чтобы просрать.

Отбыв штраф, Марк выкатился на площадку, терпеливо откатал свою смену, а потом, вернувшись на командную скамью, сорвался.

— Какого хрена, коуч, а? Ты, сука, видишь вообще, что происходит? Тройка Кросби-Кунитц-Нил рвут нас на части!!! Ты что, млять, не знаешь как остановить своих гребаных пингвинов?! Какого хрена Орпик шарахается в сторону, едва завидев Кросби на горизонте? У него, млять, какая установка на игру? Остановить Кросби или не трогать его, как фарфоровую статуэтку?! Ты вообще на чьей стороне играешь, мать твою?!

Байлсма, даже не глядя на Марка, указал ему на раздевалку. Прекрасно. Он уйдет. Он и сам не желает больше участвовать в этом цирке.

— Ничтожество, — выплюнул Марк прежде, чем исчезнуть в подтрибунном помещении.