Ставка – жизнь. Владимир Маяковский и его круг

Если клоп – метафора Присыпкина, то Присыпкин – карикатура на Маяковского – поэта, который из-за своих мечтаний о “немыслимой любви” страдает за все человечество. Чтобы подчеркнуть эту параллель, Маяковский настоял, чтобы исполнитель главной роли научился подражать его манерам. “Клоп” – сведение счетов с мечтами молодости о светлом будущем и спасительной любви. Коммунистическое будущее в пьесе – бездуховное, механизированное общество, в котором любовь редуцирована до чистой физиологии, до полового влечения. Мечта о воскрешении в поэме “Про это”, где Маяковский в будущем встречает свою любовь “дорогой зоологических аллей”, жестко пародируется в “Клопе”, где воскрешенное alter ego поэта держат в клетке вместе с вредным насекомым. В поэме “Человек” Маяковский заявляет, что он “для сердца”, но в обществе будущего никто не знает, что такое сердце. И если в “150 000 000” он верил, что “в новом свете раскроются / поэтом опоганенные розы и грезы, // все на радость / нашим / глазам больших детей!”, то в 1979 году действительность выглядит иначе: “Есть про розы только в учебниках садоводства, есть грезы только в медицине, в отделе сновидений”.

Работа над “Клопом” была изнурительной, Маяковский трудился круглые сутки и почти не спал. Но работа изматывала его не только физически, но и потому, что пьеса была вариацией главной темы его творчества – и теперь эта тема в первый раз за многие годы проявилась в полную силу. Татьяна постоянно присутствовала в его мыслях, и пьесу он дописывал ручкой Waterman, которую она ему подарила. “надеюсь ехать лечиться отдыхать необходимо ривиеру прошу похлопотать вместе эльзой телеграфируй пиши люблю скучаю целую твой вол”, – телеграфировал он 13 января. Наташе Брюханенко, навестившей Маяковского в январе, он с “большим дружеским доверием” сообщил, что застрелится, если не встретится с женщиной, которую любит. Но Наташа доверия не оправдала: опасаясь за его жизнь, она немедленно позвонила и обо всем рассказала Лили…

Маяковский не мог уехать до премьеры “Клопа”, которая состоялась 13 февраля и, за редкими исключениями, была принята критикой благожелательно. Но уже на следующий день он покинул Москву. С российской границы он послал Татьяне телеграмму: “еду сегодня остановлюсь праге берлине несколько дней”. Причиной, по которой Маяковский, несмотря на тоску по Татьяне, ехал через Прагу и Берлин, были деньги. 1 февраля он подписал с Госиздатом генеральный договор, отдав ему права на публикацию “всех произведений, как издававшихся, так и еще неизданных, а также тех, которые будут созданы автором в течение срока действия договора (4-х лет) ”. В ответ на это издательство обязалось выплачивать ему ежемесячную зарплату около 1000 рублей, что дало бы ему “возможность работать без спешки, не теряя время на разную договорную волокиту”. Но, учитывая его планы на будущее, договора с Госиздатом было недостаточно, и Маяковский крайне нуждался в дополнительных источниках дохода.

Поэтому Маяковский поехал в Прагу, где к “Клопу” проявили интерес. Роман Якобсон организовал ему встречу с заведующим репертуаром Виноградского театра, и Маяковский прочитал ему пьесу; но несмотря на то что новаторская драматургия и мастерское чтение произвели сильное впечатление, контракт не состоялся, и Маяковский покинул Прагу уже на следующий день; по словам Якобсона, он “рвался во-всю в Париж” и открыто говорил о своей любви к Татьяне: “Вот, полюбил, и тут же все отбрасываю в сторону”.

Маяковский со Всеволодом Мейерхольдом и молодым Дмитрием Шостаковичем во время репетиции “Клопа”. Рядом с Маяковским стоит Александр Родченко, который рисовал костюмы для второй части пьесы, где действие происходит в 1979 г.

Во время этого пражского визита Маяковскому был оказан гораздо более прохладный прием в советской миссии, чем два года назад. “Из-за него или из-за меня, я не знаю”, – вспоминал Якобсон, который, однако, слышал от приезжих из Москвы, что “считалось уже выгодным и шиком [Маяковского] шпынять, что нападал на него каждый, кому не лень”.

Если Прага принесла разочарование, то в Берлине обстоятельства сложились лучше. Там он подписал с издательством “Малик” договор, который надеялся заключить еще прошлой осенью, – это был немецкий вариант генерального договора с Госиздатом. Поставив подпись, он смог поехать дальше, в Париж: “приеду завтра двадцать второго два часа голубым экспрессом”, – телеграфировал он Татьяне 21 февраля.

В случае смерти прошу известить…