Стажер-хранитель Тенебриума

— Послушники Ерифея все такие дерзкие? — спросил я с лёгким смешком, добавляя в голос толику весёлого сарказма. Я был уверен, что Архив оценит это зрелище по-своему.

Лакрима, парящая рядом со мной, моргнула, будто размышляя.

— Такое поведение не должно быть характерным для последователей Господина, — ответил он своим ровным, бесстрастным голосом. Но в интонации я уловил тень неодобрительного любопытства. — Однако, нужно признать, это… эффективно.

— Нарушать правила иногда бывает полезным, — усмехнулся я, глядя на экран и бросив эту мысль скорее в пространство, чем в сторону Архива.

ИИ не ответил, но лёгкое свечение лакримы стало ярче на мгновение, словно он обдумывал увиденное. Его молчание выдавало, что ситуация заинтересовала его больше, чем он хотел показать.

Тем временем группа продолжала движение. Лагерь занимал всю площадку перед храмом, и чем ближе они подходили, тем больше деталей открывалось.

Ряды палаток вдоль восточной стороны выглядели как-то небрежно, словно их возводили в спешке. Из некоторых клубился густой дым — солдаты, похоже, согревались у костров или готовили еду. Оружие лежало у каждой палатки в небрежной куче: мечи, копья, арбалеты и даже магические посохи. Всё это напоминало о постоянной готовности, но в то же время выдавалось чувство усталости и упадка.

Солдаты бродили по лагерю — некоторые с оружием, другие без него. Кто-то выглядел откровенно измотанным: лица серые, глаза пустые, движения замедленные. Но даже среди них были те, чьи взгляды излучали решимость, пусть и смешанную с тревогой.

На краю лагеря раненых лечили прямо на земле, под грубо натянутыми пологами. Женщина-солдат с перевязанной рукой стиснула зубы, пока медик осторожно закреплял бинты. На её лице застыла смесь боли и стойкости, но её глаза — яркие, напряжённые — говорили о том, что она выдержит.

В воздухе витала напряжённость. Ощущение надвигающегося шторма, который все чувствовали, но не могли объяснить.

Позади лагеря, где лежали обломки, наконец рассеялась дымка. Там стояли двое мужчин, которые разгорячённо спорили. Их голоса перекрывали общий шум.

Первый из них, облачённый в алую рясу с чёрными полосами, сразу привлекал внимание своей осанкой. Его голос был громким, уверенным и обличающим. Ряса выглядела необычно: плотная ткань, будто пронизанная нитями магии, слегка светилась.

— Вы что, совсем спятили⁈ — его крик прогремел над лагерем, заставив обернуться нескольких солдат. — Эта пушка едва не разнесла лагерь на куски! Вы хоть понимаете, что произойдёт, если она взорвётся на стенах храма? Вы рискуете уничтожить всё!

Ему противостоял мужчина в пыльных доспехах, с густой бородой, которая скрывала половину лица. Его голос звучал тише, но его хриплый тон был наполнен раздражением и сталью. Он держал шлем в одной руке, а другой жестикулировал, словно пытаясь объяснить очевидное.

— И что ты предлагаешь? — огрызнулся он. — Сидеть сложа руки и ждать, пока эти твари прорвутся к нам? Без пушки мы даже не продержимся неделю. Ты думаешь, что твои молитвы и магия смогут остановить орду монстров из этих проклятых гор⁈

Позади него стоял молодой солдат с бледным лицом. Он нервно теребил рукоять меча, его взгляд метался между спорящими мужчинами, словно он боялся, что в любой момент ему придётся вмешаться.

Проповедник, не обращая на него внимания, шагнул вперёд, его глаза сверкали.

— Узел храма — это не просто источник энергии для ваших орудий! — прогремел он, обращаясь к бородатому военному. — Это основа равновесия, основа защиты всего этого мира. Если вы повредите узел своими экспериментами, нам не нужно будет ждать нападения монстров. Мы сами уничтожим себя!

В его голосе звучала не просто ярость, но и что-то похожее на отчаяние.

Группа, продолжая двигаться, заметно сбавила скорость. Повозка остановилась неподалёку от центра лагеря, прямо в пределах слышимости.

Эш, сидя на краю повозки, скрестил руки на груди и внимательно смотрел на спорящих мужчин. Его лицо было непроницаемым, но я знал, что он уже оценивал каждого из них.

— Если вы продолжите возиться с этой штуковиной, храм просто рухнет! — выкрикнул проповедник. Его лицо покраснело от ярости, голос звучал надтреснуто, но с неподдельной страстью.

— Рухнет не храм, а мы, если на нас снова нападут! — огрызнулся бородач, не менее громко. Он махнул рукой в сторону повреждённых баррикад, где всё ещё виднелись следы когтей и ожогов. — Хотите размахивать молитвами перед этими тварями? Удачи! А мы будем сражаться!

Эш отвёл взгляд. Эти разговоры, наполненные конфликтом и взаимными обвинениями, его, похоже, резко перестали интересовать. Не дожидаясь развязки спора, он ловко спрыгнул с повозки.

— Сможешь её поднять? — спросил он у Люмьера, кивнув на Лию.

Люмьер, уже несколько минут тревожно поглядывающий на раненую, выдавил:

— Д-д… да. Думаю, смогу.

Его тон был неуверенным, но он тут же потянулся к девушке. Застенчивость читалась в каждом его движении.

— Постарайся хотя бы не уронить, — добавил Эш, усмехнувшись, но его голос прозвучал мягче, чем обычно.