Стажер-хранитель Тенебриума

Люмьер судорожно сглотнул, прежде чем ответить. Его голос прозвучал немного хрипло, но достаточно громко, чтобы его услышали.

— Мы… путники. Эти люди, — он махнул рукой в сторону повозки, где лежали Лиа и Юфке, — ранены. Им нужна помощь. Пожалуйста, пропустите нас.

Второй стражник, скрипя бронёй, шагнул ближе и внимательно осмотрел пассажиров. Его взгляд задержался на девушке, её слабом дыхании, бледном лице и… теле. Затем он медленно поднял глаза, встретившись с Эшем. Солдат слегка напрягся, его руки чуть вздрогнули, когда он внезапно отвёл взгляд, словно заметил в лице Эша что-то, от чего почувствовал себя неловко.

— Вы вообще в курсе, что это не ночлежка? — буркнул стражник, приподнимая бровь. — Здесь военный объект, а не госпиталь для бродяг.

Взгляд Эша стал холодным и пристальным, как у хищника, примеривающегося к своей жертве. Лениво облокотившись о край повозки, он собирался что-то ответить, но его опередил звонкий голос со стороны лагеря:

— Эй! — раздался уверенный окрик. — Это, в первую очередь, священное место, где рады каждому.

На площадку вышла девушка, и её появление мгновенно привлекло внимание. Она не была похожа на обычную послушницу. Её одеяние — чёрное, с изящными золотыми узорами — больше походило на церемониальное, предназначенное для торжественных обрядов. Узоры поблёскивали в слабых лучах солнца, будто оживали при каждом её шаге.

Короткие чёрные волосы развевались на ветру, подчёркивая остроту её черт. Но настоящим центром притяжения были её глаза: золотистые, сверкающие, как два солнечных диска, они излучали такую силу и уверенность, что даже самый стойкий собеседник, вероятно, задумался бы, стоит ли вступать с ней в спор. Она двигалась с грацией, которая одновременно выдавала дисциплину и природную свободу, как будто эта бурная местность была её домом, а не чужим и суровым пейзажем.

— Не встревай, послушница, — скрипнул зубами первый стражник, пытаясь вернуть себе власть в разговоре. — Храм передан под управление армии южного региона, а значит, мы решаем, кому здесь рады.

Она не замедлила шага, приближаясь к повозке, а её движения были полны такого спокойствия и уверенности, что стражник, казалось, почувствовал себя неуютно. Её взгляд задержался на нём чуть дольше, чем это было необходимо, и в этом взгляде читалась привычная твёрдость того, кто знает, как поставить оппонента на место, даже не повышая голос.

— Этим путникам нужна помощь, — сказала она, её голос звучал мягко, но с едва уловимой ноткой строгости. — Они ранены и изнемождены. Храм всегда помогал тем, кто в этом нуждается.

Стражник отвернулся, его плечи напряглись. На какое-то мгновение казалось, что он собирается возразить, но затем его взгляд упал на бессознательное тело Юфке, и что-то в его выражении смягчилось. Или, возможно, сдалось.

— Командир Тордок сделает меня раненым и изнемождённым, если я не буду следовать приказу, — пробормотал он, словно оправдываясь перед самим собой. Но его голос звучал неуверенно, и он продолжал переводить взгляд с повозки на девушку, будто надеясь, что ситуация разрешится сама собой.

Девушка остановилась прямо перед ним, выдержав короткую паузу. Её взгляд был спокойным, но острым, а губы слегка изогнулись в лёгкой улыбке.

— Думаешь, Тордок будет больше рад узнать, что его подчинённые по ночам вывозят казённое имущество из лагеря? — тихо, но с игривой ноткой сказала она, наклоняя голову чуть в сторону.

Эти слова заставили стражника побледнеть. Он обменялся встревоженным взглядом со своим напарником, и тот выглядел не менее ошарашенным. Рука первого стражника замерла на рукояти меча, но он не решился среагировать.

— Л-Ладно, — прорычал он, отступая на шаг. — Но если будут спрашивать, я скажу, что это была твоя идея.

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой, разрешая группе проехать.

Люмьер, сидящий за поводьями, быстро кивнул девушке, как бы благодаря её за вмешательство, хотя явно не знал, как реагировать на происходящее. Девушка чуть улыбнулась и медленно отошла в сторону, давая повозке возможность продолжить путь через ворота.

Стражники, оставшиеся позади, проводили взглядом повозку, а затем с явным раздражением посмотрели на девушку.

— Играешь с огнём, послушница, — процедил один из них тихо, его голос звучал злобно и угрожающе.

Она словно не заметила его слов. Её движения оставались лёгкими, безмятежными, как у человека, который привык быть в своей стихии. Подняв руку, она послала им воздушный поцелуй, изящным жестом развернувшись к лагерю. Её чёрное с золотом одеяние мелькнуло на фоне баррикад, прежде чем она скрылась за палатками, оставив после себя ощущение, что эта сцена развивалась ровно так, как она и планировала.

Я не мог сдержать улыбки, наблюдая за происходящим. Девушка оказалась поистине умелым игроком в своих маленьких интригах. На первый взгляд — беззаботная, грациозная, но в её словах и действиях скрывалась острая точность. Она знала, как ударить там, где больнее всего.