Стажерка в Академии Теней

– Я ведь не сильно ранена?.. Не сильно, да?.. Не сильно?..

Лу, будто маленькая, снова и снова повторяла эти слова, пока Ден, пытаясь не причинить ей лишней боли, перетягивал рану. Аид и Эйден обменялись тяжелыми взглядами, Ден медленно покачал головой.

У меня сердце зашлось от ужаса. Было понятно и без слов, что Лу очень плоха. Надо подойти и попрощаться… Но я не могла. Какая я слабая, жалкая!..

Лаура вся дрожала.

– Холодно… как… на этом камне…

– Иди сюда… Иди ко мне, котенок, – сказал Эйден.

Он нежно поднял Лу на руки и вместе с ней опустился на алтарь.

– Вот так… Согрею… Зачем же ты подставилась! Я все равно не жилец…

Он вскинул взгляд на Аида.

– На самом деле Лаура не та…

– Я знаю, – оборвал его Ид. – Я все знаю.

Лу слабо улыбнулась, вздохнула и пристроила голову на плечо Дена.

– Правда… – прошептала она. – Освобождает… Но где же Тэмми? Тэм?

Она заволновалась, когда поняла, что меня нет рядом. Я никогда не любила вредину и гордячку Лу, но разве я могу бросить ее, когда ей так страшно?

– Я здесь.

Я подошла и сжала ее ледяные пальцы.

– Тэмми, я должна рассказать, пока еще жива. Да, Ден, не смотри так, я знаю, что мне недолго осталось. – Ее голос немного окреп. – Аид, а ты прости меня, что я…

– Прощаю, Лу. Прощаю.

Ид прижался лбом к ее лбу, покрытому капельками холодного пота. Поцеловал в щеку.

– Тэмми, ты должна знать, что ты моя сестра… – сказала Лаура.

Глава 37

Лаура

Я всегда чувствовала, что мои родители не любят друг друга. Отец был неизменно вежлив, предупредителен, и никто не обвинил бы его в жестокости или безразличии к жене, но я не замечала между ними тепла и нежности. Зато помню ужины за длинным столом, которые проходили в молчании. Помню холодные зимние вечера, отца, читающего в кресле, и бледную маму, закутанную в шаль: она мерзла, даже сидя у горящего камина. Ей всегда нездоровилось. Я не решалась тревожить ее, боялась лишний раз прикоснуться. Да она и не нуждалась в моих ласках. Лишь иногда, когда я подбегала со своими детскими рисунками или, захлебываясь от восторга, рассказывала историю, которая мне самой казалась невероятно забавной, она слабо улыбалась и гладила меня по голове: «Да, да, Лаура. Это так мило. Иди поиграй…»

С отцом мне легко удавалось найти общий язык. Он внимательно выслушивал, давал советы, смеялся шуткам… С отцом мне повезло…

Когда мне исполнилось десять лет, мама слегла и уже не вставала. Отец приглашал медиков, искал снадобья в других мирах, даже как-то притащил в дом лекаря из Ларула, но ничего не помогло. Мама угасла.

А через месяц в доме появилась тетя Селеста. До этого дня я видела ее нечасто, несколько раз в год по большим праздникам. За пару часов мифрау Голдридж умудрялась довести меня до слез своими придирками. То я недостаточно воспитана, то недостаточно умна. Отец постоянно вставал на мою защиту, а я радовалась, что в следующий раз увижу ее не скоро.

Но после смерти мамы отец попросил сестру поселиться у нас, чтобы я не осталась без присмотра и не превратилась в дикарку. Тетя никогда не была замужем, жила одна, и хотя она для вида поартачилась: «Не поздно ли ты решил заняться воспитанием дочери, дорогой брат!» – я думаю, она была очень рада оказаться хозяйкой большого имения, получить неограниченную власть над слугами и надо мной.

Пока мама была жива, я только и слышала: «Ах, она недостойна тебя, братец, жаль, что родители настояли на этой свадьбе! Где ты и где она? Разве что аристократка, да состояние неплохое!» Но теперь, после ее смерти, тетка запела по-другому: «Ах-ах, бедняжка, нежное создание, зачахшее без любви!»

Увы, чтобы получить расположение моей тетушки, надо либо быть самой королевой, либо умереть…

Иногда тетя к словам сожаления о несвоевременной смерти моей мамы добавляла загадочное:

– Это все ТА виновата. Не смог забыть, не вытравил из сердца! А я говорила, что не доведет это до добра!

– О чем ты, тетя?

– Ни о чем, ни о чем, моя бедняжка! Сиротинушка! Это еще хорошо, что я вовремя ее прогнала вместе с приплодом, когда ТА пришла плакаться у дверей.

Тетка никогда ни о чем не говорила прямо, только недомолвками, и при этом сокрушенно качала головой. Она думала, что я ничего не пойму, но я была сообразительной девочкой и постепенно из отдельных фраз и деталей собрала цельную картинку. Не сразу, конечно. На это у меня ушел почти год.

Правда была такова: в молодости мой отец, который тогда был обычным ловчим, полюбил девушку из простой семьи. Не аристократку, простую золотошвейку. Ее звали Далия Морея. Вроде бы он спас ее от иномирной твари, проводил до дома, на следующий день зашел проверить, все ли хорошо… и влюбился.