Стеклянные дома

 - Мы искали, - ответил Гамаш. - Все, что вы перечислили, имеет место быть, и все же ведет по ошибочному пути. Очень легко в расследовании убийства сбиться с курса. Легко последовать за вопиющими уликами и упустить мелкие, более тонкие подсказки. То, что выглядело как преследование и, в конечном итоге, убийство мадам Эванс, лишь усилило ужас, потому что было нам непонятным. Но как только все прояснилось, все сомнения отпали. Это все внешние атрибуты убийства. Само же по себе убийство достаточно примитивно. Большинство убийств таковы. Все они совершены людьми. По совершенно обычным для человека причинам.

 - Каковы же причины данного конкретного убийства? Прошу, только не упоминайте про семь смертных грехов.

Гамаш улыбнулся, ручейки пота потекли по морщинкам.

 - О, это один из них.

 - Ладно,- смирился Залмановиц, по-видимому, слишком уставший, чтобы вести дальнейшую пикировку. - Который из них? Алчность? Похоть? Гнев?

Гамаш воздел палец вверх.

Вот.

Гнев, обернувшийся призраком. Поглотивший человеческое существо и вышедший в мир. Чтобы убить.

Все началось, по обыкновению, вполне естественно. Как этап скорбных переживаний по умершему.

Но там, где в норме последним шагом бывает принятие истины, все закончилось деформацией личности. Человек сошел с пути и все глубже погружался в горе и ярость. А те, в свою очередь, подпитывались чувством вины. Пока все не извратилось. Когда ориентиры были напрочь забыты, нашлась отдушина. Отмщение.

Очень утешительно. Долгие годы они грелись в этом огне.

Праведная злость выстрелила прямиком вслед за яростью, и превратилась в гнев, породивший месть. И побудила совершить не имеющий оправдания поступок. Что и привело их туда, где они сейчас. В адово жерло зала суда, на слушанье дела об убийстве Кати Эванс.

И даже больше того. Гамаш знал это. Истекающий потом прокурор знал это.

Гамаш окинул взглядом аудиторию. Он молился, чтобы никто в зале не догадался, что обнаружила полиция в подвале церкви.

И что только что сотворил шеф-суперинтендант Гамаш.

Он знал, кое-кто слушает очень и очень внимательно, не упускает ни единого его слова. И не устает сообщать, кому надо.

*   *   *

 - Нужно поговорить, - заявил Бовуар,  стоя в дверях офиса штаб-квартиры Сюртэ.

 - Bon, - проговорила суперинтендант Туссен, поднимаясь ему навстречу. Остальные последовали ее примеру. - Собрание закончено.

 - Но…

 - Мы обсудим это позже, Франсуа, - сказала Мадлен, кивнув на свой планшет, и по-товарищески похлопала Франсуа по плечу.

 - Слово даешь? - спросил он, потом понизил голос: - Мы будем что-то делать?

 - Даю слово.

Она проводила подчиненных до двери, Бовуар отступил в сторону, чтобы пропустить их.  

 - Патрон, - приветствовали они его, проходя мимо, внимательно всматриваясь в его лицо, в надежде понять цель его появления. И почему их босс из-за Бовуара прервала собрание.

Все знали, что Жан-Ги Бовуар является заместителем главы Сюртэ. Все так же знали, что он отличный следователь, а не просто адъюнкт шефа-суперинтенданта.

Инспектору Бовуару было предложено стать шефом-инспектором, но тот отказался, сказав, что быть просто инспектором для него - в самый раз. Он гордился, что является одним из бойцов.

Все агенты и инспекторы Сюртэ, услышав об этом, не просто зауважали его еще сильнее, а стали боготворить. Его начали называть патроном.

Хотя Бовуар себя таковым не чувствовал.

Эти мужчины и женщины, его коллеги, понятия не имели, что он сделал. А чего сделать не смог. Они шли мимо него, и каждое их «патрон» было для Бовуара подобно удару под дых.

 - Патрон, - проговорил последний уходящий.

Бовуар закрыл за ним дверь.

 - Заседание перенесли? - поинтересовалась Туссен, взглянув на часы. Не было и четырех. Бовуар промолчал, и она указала ему на кресло. - Как продвигается?

Бовуар сел, но снова ничего не ответил.

 - Все настолько плохо? - спросила она, и вздохнула. В ее вздохе слышалась усталось. - Как он держится?

 - Он делает то, что должен.

Туссен отвела глаза, не желая встречаться взглядом с Бовуаром.

Коротко кивнув, она набрала что-то на планшете и развернула экран к Бовуару:

 - Я получила отчет по той поставке, о которой рассказывала.

 - Насколько она большая?

 - Большая. Мой осведомитель говорит, что ее переправляют в Штаты. Восемьдесят килограмм фентанила.

 - Ясно, - Бовуар почувствовал, как давний ком в животе растет и твердеет. - Там, где ожидалось?

 - Да, - жестко, почти горько ответила Мадлен. - Именно там, где ожидалось. Мы наблюдали эту чертову штуку. - Ее глаза расширились от гнева. - Да, все в точности, как мы и ожидали. Если не считать неожиданностью то, что мы ничего не делаем. Даже не знаю, кто больше удивлен. Перевозчик, что все так легко удалось, или наш информатор, что в нашем поле зрения оказался настолько огромный груз фентанила. Почти в наших руках. А мы ничего не делаем. Просто, - она скривилась и безнадежно махнула рукой, - смотрим, как она уходит в Штаты.

Даже произнося эти слова, она не верила, что все сказанное ею правда.

Бовуар смотрел на Туссен спокойным, ничего не выражающим взглядом.