Стеклянные дома

 - «Где же я? Наверно, где-то? Или где-нибудь нигде?» * (*перевод Нонна Слепакова)  Как это верно, правда?

 - Но здесь и сейчас, - голос раздался из-за забора, потом оттуда же показалась голова. Седые волосы, морщинистое лицо, глаза при этом ясные. - Темнота рядом с нами.

 - Да ты не шутишь, - буркнул Бовуар, потом сказал Оноре: - Это слонопотам.

Двое мужчин и ребенок уставились на старую поэтессу.

 - Больше похоже на ослика Иа, тебе не кажется? - заметил Гамаш. - С некоторой примесью Винии-Пуха.

 - Зависит от того, как это пишется, - ответил Жан-Ги и заметил, как Рут скривила губы в подобие улыбки.

Она слышала их разговор, это ясно. А сейчас пялилась на них, словно старая ведьма из Чудесного леса, собиравшая секреты, как горшочки с медом.

Ради Оноре они делали вид, что им весело. Правда состояла в том, что это был самый наихудший исход событий.  Рут была из тех немногих, кто мог сложить два и два. Кто был способен выяснить, что они нашли в подвале церкви. В конце концов, именно она одной своей фразой на первом же допросе, случившемся сразу после убийства, навела их на мысль следовать по этому пути.

К счастью, даже если бы она угадала, то все равно не поняла бы, почему так важно хранить эту информацию в секрете.

Она переводила взгляд с одного на другого, наконец, ее глаза замерли на ребенке, которого она звала Ри-Ри.  Рэй-Рэй * (*анг. Лучик).

К видимому раздражению Жана-Ги - хотя, на самом деле, он чувствовал облегчение - прозвище прижилось, и большинство обитателей Трех Сосен стали называть малыша Рэй-Рэем. Имя Оноре было слишком официальным. Слишком, для ребенка.

А Рэй-Рэй в самый раз. Он таким и был. Ярким солнечным лучом в их жизни. И то, что прозвище придумала мрачная, полусумасшедшая старая поэтесса, лишь добавляло имени совершенства.

- О чем вы говорили? - потребовала она ответа.- Что-то насчет Кати Эванс. Скоро суд, так?

 - Так, - подтвердил Гамаш дружеским тоном. - Жан-Ги просто хотел определиться со стратегией.

 - А-а-а.., - протянула Рут. - А мне показалось, я слышала смех. Да и вообще, чего тут обсуждать? Ты же скажешь правду, да?

Она склонила голову набок, и улыбка Гамаша застыла на лице.

 - А ты думаешь, ему не надо говорить правду, - обратилась Рут к Бовуару. - Итак, о чем мы не должны узнать? Ну-ка, посмотрим. - Она вскинула глаза к небу и задумалась. - Что ты арестовал не того? Нет, это вряд ли. Я не утверждаю, что ты на такое не способен, но думаю, что в данном случае ты арестовал кого надо. Может, у тебя недостаточно улик для осуждения подозреваемого? Я права?

 - Он сказал, что не будет лгать, - напомнил Жан-Ги.

 - А я думаю, что это одно сплошное жирное вранье, правда Рэй-Рэй? -  засюсюкала она, наклонившись к малышу. - Так-так, что же заставляет твоего отца прикрывать ложь, а твоего дедушку врать?

 - Хватит, Рут, - попросил Гамаш.

Она скосила на Гамаша острые, проницательные глаза. Готовые препарировать его.

 - И правда сделает вас свободными, как говорится.  Или ты в это не веришь, Арман? Думаю, веришь. - Казалось, ее глаза, как скальпель, снимали с него кожу слой за слоем. - Так я права? Ты боишься освобождения. Не своего, освобождения убийцы. И соврешь, чтобы его осудили?

 - Рут! - начал предостерегающе Жан-Ги, но понял, что оказался вне мира, в котором вели беседу Арман Гамаш и Рут Зардо.

 - Ты нравишься мне все больше и больше, - говорила Рут, не отрывая взгляда от Армана.  - Нет, правда. Это же явное усовершенствование Святого Армана. Но ты, когда падал на грешную землю, слегка запачкал свои крылья грязью. Или это дерьмо?

Она принюхалась.

 - Рут! - воскликнул Бовуар.

 - Простите. Pardon мой французский, - сказала она Рэй-Рэю, и снова обратилась к Гамашу. - Похоже, ты оказался между молотом и кучей дерьма.

 - Рут, - повторил Жан-Ги. Теперь ее имя прозвучало как проклятие. Ее именем он заменил все ругательства, которые мог бы бросить ей в лицо.

Он уже не пытался остановить ее. Но из чувства противоречия она прекратила атаку сама. Мгновение раздумывала:

 - Может, это все темное дело. Сраное шоу, что вы зовете судом.

 - Все будет во благо, - процитировал Арман и Рут улыбнулась.

 - Ну, ты хотя бы талантливый лжец. Это должно помочь.

И ее голова скрылась за изгородью, словно чертик вернулся обратно в табакерку.

 - Когда закончим, - Жан-Ги показал на качели, - надо построить забор повыше.

 - Значение имеет не длина, - послышался голос из соседского сада, - А лишь обхват.

Жан-Ги встретился глазами с Арманом, вскинул брови.

Мужчины промолчали, да и что тут скажешь. Но обдумать стоило многое.

Жан-Ги вернул Оноре деду, вложив в это простое действие больший смысл.

Когда наступит срок, сможет ли он соврать, раздумывал Бовуар, вернувшись к так и не законченным  качелям.

Солгать под присягой?