Стеклянные дома

 - Я тебя не обвиняю. Однажды ты, может быть, даже получишь заслуженную награду. Ты помогла шефу-суперинтенданту придумать этот план. Он сохранил ту салфетку, если помнишь. С вашего совместного ланча. Она в ящике его стола, рядом с блокнотом.

Туссен кивнула. Бовуар был прав. Все началось в тот день, несколько месяцев назад, на обеде, где она использовала расхожее выражение. Шеф-суперинтендант Гамаш записал его на единственном доступном тогда клочке бумаги.

И выражение было на самом деле настолько расхожим, что Мадлен сама затруднялась уловить смысл, в нем заложенный. И уж точно, не могла предвидеть, какой смысл вложит в него Гамаш. И каким образом использует.

 - Сожжем наши корабли, - произнесла она, припомнив тот момент в закусочной, когда  шеф-суперинтендант Гамаш взглянул на нее с радостным блеском, с отсветами зарождающейся идеи в глазах.

 - Сожжем наши корабли, - повторил Бовуар. - Знаешь, откуда выражение?

Мадлен кивнула. Она уже выяснила. Дни шли за днями, проходили месяцы, дела становились хуже и хуже, вместо того, чтобы улучшаться, и Мадлен Туссен задумалась, что же она натворила.

То, что она выяснила для себя, утешения не принесло.

 - Так сказал Кортес, - ответила она. - Пятьсот лет назад. Когда испанцы высадились на побережье нынешней Мексики.

Бовуар согласно кивнул.

 - И вот, они стояли на берегу, и Кортес приказал своим людям сжечь корабли.

 - Чтобы отрезать себе путь назад.

Два старших офицера Сюртэ, стоя в дверях, представляли себе ту давнюю картину. Что было делать солдатам Кортеса? Спорить с капитаном? Умолять его? Начать мятеж?

Или они смиренно сделали, как им велели, потому что обязаны были следовать приказу?

Конкистадоры отправились в Новый Свет, чтобы покорить его. За какие-то несколько лет они разрушат великую цивилизацию ацтеков. А взамен обретут несметные богатства. Однако... Большинство из них так и не покинут этих берегов.

Что они чувствовали, стоя там? Перед ними простирался неизведанный континент.  Дом, семья и спокойная жизнь остались позади. А осередине - лишь горящие корабли.

Ни Бовуару, ни Туссен не требовалось особых усилий, чтобы представить, как чувствовали себя конкистадоры.

Для них тоже не было пути назад.

Они уже вдыхали запах горелых мачт.

 - Дам тебе знать, как все пройдет, - бросил Бовуар, похлопав себя по карману с запиской. Уходя, он чувствовал, как следом за ним на яркий солнечный свет выбирается темная фигура.

Закрыв за Бовуаром дверь, Мадлен Туссен вернулась к столу. Тяжело опустившись в кресло, она нажала кнопку интеркома и попросила пригласить к ней инспектора Гогена. Уставившись в окно, она стала придумывать, как объяснит ему свое решение.

Темная фигура, словно обуглившийся остов, тихо стояла в углу и наблюдала за ней.

*   *   *

 - Обвиняемый лично посетил вас? Это так, шеф-суперинтендант?

 - Так. Я был дома, в Трех, Соснах, со своей женой…

 - Рейн-Мари Гамаш, - напомнил Залмановиц присяжным. - Именно она чуть раньше днем обнаружила тело Кати Эванс.

 - Именно так. Шеф-инспектор Лакост, глава отдела по расследованию убийств, была вместе с нами, как и инспектор Бовуар, мой заместитель.

 - Они сейчас в зале?

 - Non.

Прокурор оглянулся, посмотрел на галерею, удивленно повернулся к Гамашу. Снова они обменялись взглядами.

Судья Кориво взяла это себе на заметку.

В их переглядывании судья Кориво увидела, помимо взаимопонимания, еще кое-что, совершенно неожиданное. Симпатию.

Глаза Морин Кориво сузились от досады. Она подумывала пораньше окончить сегодняшнее слушание и пригласить обоих мужчин к себе на переговоры. Выяснить, наконец, правду.

Но поскольку она была женщиной терпеливой, то понимала, что если предоставит им время и свободу, эти двое, в конце концов, проявят себя, и тем самым дадут ей больше информации для понимания, что же на самом деле происходит.

 - Тогда уже наступило время обеда?

 - Вообще-то,  дело было уже после обеда. Гораздо позже.

 - Вас удивило то, что сообщил ваш обвиняемый?

 - Я был поражен. Мы, в конечном счете, дошли бы до этого сами. Выводы криминалистов подтвердили признание. На тот момент мы были уверены, что убийство мадам Эванс преднамеренно.

 - Почему?

 - Из-за костюма кобрадора. Костюм говорил нам, что убийство совершил кто-то близкий к жертве, кто-то обладающий знанием. Кто-то, кто знал секрет, который она считала хорошо спрятанным.

 - Но ведь костюм кобрадора и само присутствие кобрадора, говорило о другом? - возразил Залмановиц. - Не просто о секрете, но о вине настолько глубокой, что требовалось отмщение?

Гамаш покачал головой:

 - В том-то и странность. Истинные кобрадоры не практиковали месть. Никогда не оказывали физического воздействия на свои жертвы. Их миссией было обвинить и разоблачить. Воззвать к совести.

 - А наказание оставить высшему суду? - спросил Залмановиц.

 - Высшему суду? - переспросила судья Кориво. - Уже второй раз я слышу это выражение. Что же оно означает?

Барри Залмановиц выглядел так, словно с него только что свалились штаны.

 - Месье Залмановиц? - напомнила о себе судья.