Стеклянный Дворец

— Понимаешь, я не такой, как ты, Арджун. Для меня никогда не было легко сходиться с людьми, особенно с женщинами. Если что-то пойдет не так… между мной и Элисон, то… Я не знаю, как это переживу…

— Дину, должен ли я считать, что ты меня предупреждаешь и велишь мне держаться от нее подальше?

— Может, и так.

— Ясно, — Арджун оттолкнул тарелку. — Знаешь, в этом нет никакой нужды.

— Хорошо, — Дину почувствовал, как на его лицо возвращается улыбка. — Что ж, значит, не будем больше об этом.

Арджун посмотрел на часы и встал.

— Ну, ты выразился совершенно точно. Так что, наверное, мне пора. Извинишься за меня перед Элисон?

— Да… конечно.

Они вместе прошли к парадной двери. Штабной Форд В-8 Арджуна стоял снаружи, около крыльца. Арджун открыл дверцу и протянул руку.

— Приятно было с тобой повидаться, Дину. Даже так коротко.

Дину внезапно устыдился собственной скупости.

— Я не хотел от тебя отделаться, Арджун, — виновато сказал он. — Пожалуйста, не думай, что тебе здесь не рады. Ты должен приехать еще раз… в скором времени… Уверен, Элисон будет рада.

— А ты?

— И я тоже.

Арджун откликнулся на это, нахмурив брови.

— Уверен?

— Да, конечно. Ты должен… должен вернуться.

— Что ж, тогда я вернусь, если ты не возражаешь, Дину. Будет приятно время от времени сбегать с базы.

— Почему? Там так плохо?

— Не то чтобы плохо, но не всегда так приятно, как могло бы быть…

— Почему?

— Не знаю, как объяснить, Дину. С тех пор, как мы приехали в Малайю, всё уже не так, как прежде.

***

Появление в их жизни Арджуна было похоже на смену времен года. Он заезжал почти каждый день, часто привозя с собой Харди или еще кого-нибудь из друзей. Сангеи-Паттани теперь стал штабом Одиннадцатой дивизии, и Арджун снова увиделся со многими старыми друзьями и знакомыми. По вечерам он собирал их и увозил с базы на любом оказавшемся под рукой транспортном средстве — иногда на штабном Алвисе, иногда на Форде В-8, иногда даже на мотоцикле Харлей-Дэвидсон. Обычно они приезжали после наступления темноты, поднимаясь вверх по дороге со включенными фарами, оглашая окрестности триумфальными мелодиями клаксона.

— Они здесь! — Элисон бежала вниз, на кухню, чтобы предупредить кухарку.

Она явно наслаждалась этими визитами, Дину понимал, как она рада видеть, что дом снова наполнился людьми. Элисон вытаскивала одежду, о существовании которой он и не подозревал, до сих пор он видел ее только в простых платьях, которые она носила в офисе, и время от времени в шелковом чёнсаме. Теперь из ее шкафов полилась яркая, прекрасно сшитая одежда — элегантные шляпки и платья, которые ее мать заказывала в Париже в золотые дни Морнингсайда.

Почти каждый вечер дом наполняло эхо голосов как с парада и громкий смех. Казалось, они никогда не переставали смеяться, эти молодые офицеры — малейшая шутка вызывала раскаты хохота, и они похлопывали друг друга по спинам. Обычно они привозили с собой бутылки с виски, джином или ромом из своей столовой. Иногда с ними приезжал Кишан Сингх, чтобы разливать напитки. Они сидели на веранде, потягивая виски с содовой или джин-слинг. Словно по волшебству на обеденном столе появлялось огромное количество еды. Элисон вела их в дом, а потом Арджун принимал обязанности хозяина на себя, рассаживая друзей за столом, объясняя состав блюд в мельчайших деталях:

— Взгляните сюда — это утка, приготовлена в соусе из сахарного тростника, такого вы никогда не пробовали. А вот, видите эти креветки? Они сделаны с цветами, почками имбиря, именно это придает им такой потрясающий вкус…

Дину смотрел на это, как зритель в цирке: он знал, что должен сам играть роль хозяина. Но с каждым вечером чувствовал, что его присутствие в доме уменьшается, съеживается. Не имело значения, приезжал ли Арджун один или в сопровождении толпы друзей. Казалось, он умеет наполнить дом даже в одиночестве. Нельзя было отрицать, что есть в нем какой-то магнетизм — самоуверенность, привычка командовать, превосходный аппетит. Дину знал, что может и не надеяться с ним сравниться.

В конце каждого ужина Арджун заводил граммофон и снимал с деревянного пола ковры. Он и его друзья по очереди танцевали с Элисон. Для Дину оказалось откровением, как хорошо она танцует, лучше, чем кто-либо из его знакомых, так же хорошо, как танцоры из кинофильмов — стильно, ритмично и с поистине неистощимой энергией. Среди мужчин лучшим танцором был Арджун. В конце каждого вечера он ставил свою любимую пластинку, "Я влюбляюсь в тебя" в исполнении оркестра Томми Дорси. Все расступались, чтобы предоставить им место, и когда пластинка со скрежетом останавливалась, комната наполнялась аплодисментами. Под конец таких вечеров Элисон едва вспоминала о существовании Дину.

Через некоторое время Арджун объявил, что ему удалось выпросить немного дополнительного топлива для "парнишек-пилотов" на аэродроме. Они начали устраивать вылазки, иногда только втроем, иногда чуть большим составом. Один из таких набегов застал их на вершине Гунунг Джераи. Группа летчиков выбрала это место для пикника, их пригласил Арджун.