Стеклянный город

– Зеркало, – потребовал он.

– Что? – У Бритт дернулся глаз.

Таласс протянул руку ладонью вверх.

– Отдай мне зеркало. Это мое.

– Таласс, не дури! – сказал Роуз, и в наступившей на миг тишине его услышали все. – Нам всем надо добраться до карусели. Остальное – потом.

– Дроссель мне должен! Пусть сначала вытащит тебя обратно, потом – все остальное.

– А ты не понял? Я умер, друг мой. Я умер очень давно. Дроссель меня не вернет. А вот тебе – тебе надо спасаться.

– Бред! – взревел Таласс и кинулся на Бритт.

Она инстинктивно шагнула назад и едва не рухнула вниз.

«Пусть лучше Таласс заберет зеркало, чем я навернусь», – пронеслось в голове, и она сунула зеркало в протянутую руку.

Таласс тут же поднес его к лицу.

– Вытащу, слышишь? – прорычал он.

– Лучше себя спасай! – долетели до Бритт слова Роуза.

Она шагнула вперед, хватая Таласса за руку: злодей, не злодей, потом разберутся, когда выберутся из башни, а то все рухнет и мало не покажется никому. Но Таласс оттолкнул ее, так, что она едва не упала. Гвендолин успела ее подхватить.

– Бежим! – шепнула она. – Оставь его.

– Но я…

– Оставь! Башня рушится!

Теперь уже и Бритт уловила едва ощутимый гул, предваряющий полное разрушение здания.

– Мы не можем никого здесь оставить, они…

– Они справятся без нас! – жестко сказала Гвендолин.

Под ноги Бритт что-то покатилось. Она дотронулась носком ботинка, инстинктивно посмотрела вниз и закричала: это была голова одного из стражников.

Оловянная голова.

– Тихо, тихо, – прошептала Гвендолин, обнимая ее и заставляя отвернуться. – Идем.

Бритт кивнула и позволила себя увести. Только оказавшись уже на лестнице, она услышала крик и, не удержавшись, обернулась.

Черные птицы пошли на второй круг.

Таласс, которого только что с силой ударили в грудь, с трудом удержался на ногах, и хрипло переводил дыхание. Зеркало он изо всех сил стискивал в руках.

– Не дождетесь, – рыкнул он и бросился к двери.

Птицы всей стаей кинулись на него.

Бритт смотрела – и не могла отвести глаз. Только что она видела, как птицы не оставили живого места от оловянных кукол, и это само по себе выглядело чудовищно, жутко, неправильно… Что говорить о том, как на ее глазах стая птиц раздирала человека? Они вцеплялись когтями в одежду, клевали в голову и открытые части тела, царапали клювами и выдирали волосы, били клювами в лицо, в глаза, и – что самое страшное – мешали идти вперед, теснили к дыре в полу. Таласс, все силы которого, казалось, сосредоточились на том, чтобы не выпустить зеркало, отмахивался от них одной рукой, но птиц было больше, и все вокруг словно замерли, не в силах отогнать их, зачарованные кошмарным зрелищем.

Первым отмер Хью. Кинувшись вперед, он принялся размахивать руками, привлекая внимание птиц:

– Эй, сюда! Сюда! Я здесь!

Его голос тонул в птичьем гомоне. Но вот одна заметила его – и бросилась. Хью отломал подлокотник у кресла и пытался отогнать им птицу. Следом за ним – не иначе как вдохновленный примером – на птиц бросился Дроссельфлауэр с пикой оловянного стражника наперевес.

Некоторое время они сражались молча. Птицы хлопали крыльями и издавали дикие, возмущенные крики, но вот одна вылетела в открытое окно, и Бритт вздохнула с облегчением. Еще немного, и птицы оставят их в покое…

Одна из птиц всем телом налетела и снова ударила Таласса в грудь. Пошатнувшись, он оступился и рухнул спиной назад, точно в замедленной съемке.

– Таласс! – не своим голосом закричал Дроссельфлауэр, бросившись к нему, и в последний момент схватил за руку.

Хью упал рядом на живот и протянул вторую руку.

– Таласс, хватайся! – прохрипел Хью. – Брось зеркало и держись!

– Нет! – выдохнул Таласс.

Его ноги болтались в пустоте, пока Дроссельфлауэр из последних сил тянул его вверх за единственную свободную руку.

– Брось зеркало! – уговаривал Хью.

Бритт заметила мокрые дорожки у него на щеках.

– Не оставлю! Сказал, не отдам… – хрипел Таласс.

Его пальцы скользили в руке Дроссельфлауэра и Хью, свесившись по пояс в пролом в полу, схватил его и начал тащить вверх.

Бритт показалось, что они смогут.

Но в последний момент, когда, казалось, силы двоих хватало на то, чтобы вытащить Таласса на безопасное место, Бритт услышала тихое:

– Они правы. Оставь меня… – доносившееся из крошечного зеркала, а после этого…

После этого был крик Хью.

И ошалелое, непонимающее лицо Дроссельфлауэра.

В ушах Бритт остался тихий шепот – она была далеко от пролома, но слова эти, кажется, достигли каждого.

– Больше никогда.

Хью рыдал, не сдерживаясь, упершись лбом в каменные плиты пола. Дроссельфлауэр так и застыл, вытянув руку – еще немного, и сам упадет вниз.

Гвендолин закричала:

– Надо бежать!

Меган по стеночке дошла до них и съехала на пол – видно было, что ноги не держали ее. Гвендолин подхватила ее под руку.

– Пошли, пошли, – шептала она.

Бритт, заметив, что ни Хью, ни Дроссельфлауэр так и не двинулись с места, ринулась обратно.

– Да идите же вы! – Она схватила Хью за шиворот и заставила подняться.

Дроссельфлауэр поднял голову. Бритт взглянула в растерянные голубые глаза и поняла, что не может уйти, просто оставив его здесь.