Стеклянный меч

Чтобы справиться с этим докучливым стуком, я крепче прижимаю к себе лежащий на коленях летный шлем, обвив гладкую прохладную сферу руками, и смотрю на блестящий металл, изучая свое отражение. Девушка, которую я вижу, одновременно знакома и незнакома мне. Мэра, Мариэна, девочка-молния, Алая королева – и никто. Она, кажется, ничего не боится. Она будто вырезана из камня, у нее суровые черты лица, волосы туго заплетены, а на шее путаница шрамов. Ей не семнадцать лет – у нее нет возраста. Не Серебряная, не Красная, человек – и в то же время неизвестно кто. Знамя Алой гвардии, лицо на плакате о розыске, злой рок принца, воровка… убийца. Кукла, которой можно придать любую позу.

В самолетных запасах нашлись лишние комбинезоны – черно-серебряные. Наша разношерстная форма заодно служит и маскировкой. Остальные поспешно натягивают и поправляют комбинезоны, подгоняя их по себе. Как всегда, Килорн возится с жестким воротником, пытаясь немного его ослабить. Никс с трудом застегивает на животе молнию, которая готова разойтись в любой момент. Бабуля, напротив, буквально тонет в своем комбинезоне, но даже не удосуживается закатать рукава и подвернуть штанины, как делаю я. Она примет иной облик, когда самолет сядет – облик, от которого у меня заранее все переворачивается в животе, а сердце бьется от бесчисленного множества эмоций.

К счастью, Черный Бегун – грузовой самолет, и нам, всем одиннадцати, есть где разместиться. Я боялась, что дополнительный вес нас замедлит, но, судя по приборной панели, мы летим с той же скоростью, как всегда. Или даже чуть быстрее. Кэл – настоящий ас; он летит, прячась в осенних тучах, которые клубятся над побережьем Норты.

Принц смотрит в лобовое стекло, и его взгляд перебегает с облаков на многочисленные мигающие кнопки. Я по-прежнему не понимаю, зачем они нужны, хотя столько раз сидела рядом с ним в кабине. В Подпорах я скверно училась, и вообще приобретение знаний – не мой конек. У меня просто голова устроена не так, как у Кэла. Я знаю, как срезать дорогу, как обмануть, соврать, украсть, как узнать, что человек скрывает. А Кэл прямо сейчас уж точно что-то скрывает. Чужого секрета я бы боялась, но то, что таит Кэл, не может повредить мне. Он старается утаить собственную слабость, собственный страх. Принц с детства привык верить в силу и власть – и больше ни во что. Он вырос в мире, где оступиться было смертельной ошибкой. Я уже говорила Кэлу, что мне тоже страшно, но нескольких сказанных шепотом слов недостаточно, чтобы стереть годы жизненного опыта. Как и я, Кэл носит маску – и не позволяет мне за нее заглянуть.

«Ну и хорошо», – думает практичная сторона моей натуры.

Другая часть меня, та, которой слишком дорог свергнутый принц, страшно беспокоится. Я сознаю физическую опасность нашей вылазки, но эмоциональный риск не приходил мне в голову до этих самых пор. Во что превратится Кэл в Корросе? Уйдет ли он оттуда таким же, каким пришел?

Уйдет ли он в принципе?

Фарли в десятый раз проверяет оружие. Шейд суется помочь, но она отгоняет его, хотя и не слишком энергично. Я замечаю, как они обмениваются улыбками; в конце концов Фарли заставляет моего брата пересчитывать патроны, которые достает из мешка с надписью «Корвиум». Еще один кража – скорее всего, дело рук Кранса. Действуя заодно с соратниками Фарли, он добыл для нас больше ружей, ножей и прочего, чем я полагала возможным. Все будут вооружены – кто чем захочет. Лично я не желаю ничего, кроме молнии, но остальные с энтузиазмом хватают кинжалы и пистолеты. Никс предпочитает грозное раскладное копье, которое облюбовал в последние несколько недель. Он ставит его рядом и нежно проводит пальцами по острой стали. Другой человек уже давно порезался бы, но тело Никса прочнее камня. Второй неуязвимый новокровка, Дармиан, следует примеру друга и кладет себе на колени массивный клинок, похожий на мясницкий нож. Лезвие поблескивает, словно ему не терпится разрубить плоть и кости.

Кэмерон неуверенно берет небольшой ножик, который не спешит вынимать из чехла. Последние три дня она оттачивала свою способность, а не умение обращаться с ножом. Этот кинжал – крайнее средство, к которому, надеюсь, не придется прибегать. Кэмерон перехватывает мой взгляд, и лицо у нее болезненно передергивается; на мгновение мне кажется, что девушка сейчас огрызнется или, что еще хуже, прочтет мои мысли. Но вместо этого она кивает в знак угрюмой признательности.

Я киваю в ответ, протягивая ей незримую руку дружбы. Но Кэмерон мрачнеет и резко отворачивается. Намек ясен. «Мы союзники, но не друзья».

– Уже недолго, – говорит Кэл, слегка толкая меня в плечо, и я разворачиваюсь.

«Слишком рано», – вопит сознание, хотя я понимаю, что мы движемся точно по графику.

– Все получится.

Мой голос дрожит – хорошо, что никто, кроме Кэла, меня не слышит. Он не обращает внимания на мою слабость. Не ковыряет рану.

– Все получится… – повторяю я еще тише.

– У кого преимущество? – спрашивает Кэл.