Стеклянный меч

Не успев задуматься, я ложусь. Мое сердце – напротив сердца Кэла. Они бьются в такт: мы оба вспоминаем о мальчике с острым языком и голубыми глазами. Умном, одиноком, полном сострадания. Мы никогда его больше не увидим.

– Надо забыть, – говорю я, уткнувшись Кэлу в шею. – Даже если для этого придется убить его.

– Если он в Корросе…

– Я справлюсь, Кэл. Если ты не сможешь.

Он молчит целую вечность – на самом деле, не больше минуты, но я за это время почти засыпаю. Тепло Кэла приятнее самой уютной постели во дворце.

– Если он в Корросе, я за себя не поручусь, – наконец говорит он. – Я обрушу на него всю свою мощь – на него и на Элару. А она обратит мой гнев на тебя. Она заставит меня расправиться с тобой, точь-в-точь как заставила…

Мои пальцы касаются губ Кэла и мешают договорить. Эти слова причиняют ему столько боли. Перед собой я вижу человека, которым движет только месть и у которого нет сердца, кроме того, что я разбила. Еще одно чудовище, которое ждет возможности принять свой истинный облик.

– Я не позволю, – говорю я, отгоняя наши сокровенные страхи.

Кэл мне не верит. Я вижу это во тьме, которая царит в его глазах. Жуткая пустота грозит вернуться.

– Мы не умрем, Кэл. Для этого мы слишком далеко зашли.

Он безрадостно смеется, и мне становится больно. Кэл ласково отводит мои руки, но не выпускает их.

– Знаешь, сколько людей, которых я люблю, мертвы?

Он наверняка чувствует биение моего пульса. Я слишком близко, чтобы скрыть боль, которую испытываю. Кэл буквально смеется над моей жалостью.

– Их нет. Она их всех убила.

«Королева Элара».

– Она убивает людей и стирает память о них.

Другой предположил бы, что Кэл думает об отце или о брате, во всяком случае об образе брата. Но я-то знаю, о ком речь.

– Кориана, – негромко произношу я.

Мать Кэла. Сестра Джулиана. Поющая королева.

Кэл не помнит матери, но скорбит по ней.

– Вот почему я так любил Океанский Холм. Это был ее дворец. Отец подарил его маме.

Я моргаю, пытаясь отогнать кошмар, случившийся в Причальной гавани, и припомнить, как выглядел дворец во время побоище. Смутно и медленно передо мной встает убранство комнат. Золотой цвет. Желтый. Цвет старой бумаги и одежд Джулиана. Цвет Дома Джейкоса.

Вот почему Кэл так грустил, вот почему не мог сжечь знамя. Ее знамя.

Я не знаю, каково быть сиротой. У меня всегда были мать и отец. Я не сознавала всей меры своего счастья, пока мы не расстались. Нехорошо скучать по ним в такую минуту: ведь они в безопасности, а родители Кэла мертвы. И сильнее, чем когда-либо, я ненавижу холод внутри себя и эгоистический страх одиночества. Из нас двоих Кэл – самый одинокий.

Но нельзя чересчур погружаться в мысли и воспоминания. Нельзя длить эту минуту.

– Расскажи мне про тюрьму, – требую я, усилием воли меняя тему.

Я вытащу Кэла из апатии, даже ценой собственной жизни.

Он могуче вздыхает, так что колеблется все тело, но, кажется, принц рад возможности отвлечься.

– Это яма. Хитроумно спланированная крепость. Ворота – на верхнем ярусе, камеры – внизу. Все со всем соединяют мостики, которыми управляют магнетроны. Достаточно шевельнуть пальцем, чтобы мы свалились с высоты в двадцать метров на самое дно. Охранники перебьют нас и тех, кого мы выпустим.

– А как насчет Серебряных заключенных? Думаешь, они не будут сопротивляться?

– После нескольких недель в камере? Особым препятствием они не станут. И быстро не побегут.

– Ты… позволишь им сбежать?

Молчание Кэла – достаточный ответ.

– Они могут напасть на нас там, внизу, или погнаться за нами потом.

– Я не политик, но мне кажется, что массовый побег из тюрьмы доставит моему брату достаточно неприятностей. Особенно если освободившиеся заключенные окажутся его политическими врагами.

Я качаю головой.

– Тебе не нравится?

– Я как-то не доверяю этому плану.

– Ну надо же, – сухо отвечает Кэл.

Одним пальцем он обводит мою шею, касаясь шрамов, которые оставил его брат.

– В данном случае тебе не поможет грубая сила, Мэра. Не важно, сколько новокровок ты найдешь. Серебряные по-прежнему превосходят вас числом, и преимущество по-прежнему на их стороне.

Солдат, который выступает против применения силы. Какая ирония судьбы.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Лежа подо мной, Кэл жмет плечами.

– Политические интриги – не самая моя сильная сторона, – говорит он. – Но я попробую.

– Даже если это грозит гражданской войной?

Несколько месяцев назад Кэл объяснил мне, во что выльется восстание. Война на обеих сторонах, Красные против Красных, Серебряные против Серебряных, и все друг против друга. Он сказал, что не рискнет отцовским наследием в такой войне, даже если она будет справедливой.

Вновь воцаряется молчание. Кэл отказывается отвечать. Наверное, он совсем утратил опору. Не мятежник, не принц… Кэл не уверен ни в чем, кроме своего внутреннего огня.

– Нас меньше, но это не значит, что у них больше шансов, – замечаю я.

«Мы сильнее тех и других». Так написал Джулиан, когда выяснил, кто я такая. Джулиан, которого я, возможно – и совершенно неожиданно, – увижу вновь.

– У новокровок есть способности, которые не может предугадать никто из Серебряных, даже ты.