Стеклянный меч

И конечно, есть те, кого я убила сама, по собственному выбору, своими руками. Но о них я не скорблю. Я не могу думать о том, что наделала, только не теперь. Не теперь, когда нам еще грозит опасность.

Кэл первым поворачивается спиной к покачивающемуся телу Волливера. У него своя коллекция мертвых лиц, и он не желает добавлять к ним еще одного призрака.

– Надо уходить.

– Нет… – Фарли тяжело приваливается к стене. Она прижимает ладонь ко рту и усиленно сглатывает, стараясь побороть тошноту.

– Спокойно, – говорит Шейд, кладя руку ей на плечо.

Девушка пытается отмахнуться, но он не отходит и смотрит, как она сплевывает на клумбу.

– Вы должны это видеть, – добавляет он, устремляя негодующий взгляд на Кэла и меня. – Вот что происходит, когда мы проигрываем.

Его гнев вполне понятен. В конце концов, мы учинили огненную битву в самом сердце Причальной гавани, потратив даром последний час жизни Волливера, но я слишком устала, чтобы позволить Шейду отчитывать меня.

– Здесь не место для нотаций, – отвечаю я.

Это могила, и здесь даже разговоры кажутся неуместными.

– Надо его снять.

Прежде чем я успеваю шагнуть к телу Волливера, Кэл берет меня под руку и направляет в противоположную сторону.

– Никто не прикоснется к трупу, – рычит он.

В эту минуту Кэл так похож на отца, что я пугаюсь.

– У трупа есть имя, – огрызаюсь я, придя в себя. – Если кровь у него другого цвета, это еще не значит, что мы можем вот так его бросить!

– Я его сниму, – заявляет Фарли, поднимаясь с колен.

Шейд идет за ней.

– Я помогу.

– Стойте! У Волливера Голта, кажется, были родные? – говорит Шейд. – Где они?

Он обводит свободной рукой сад, указывая на голые деревья и закрытые окна, которые глядят на нас. Несмотря на отдаленный шум вечернего города, в сквере тихо и спокойно.

– Мать Волливера, я думаю, уж точно не оставила бы его одного? Но здесь нет скорбящих родственников. Нет охранников, желающих плюнуть на труп. Нет даже ворон, клюющих кости. почему?

Я знаю ответ.

Это ловушка.

Я крепче сжимаю руку Кэла, так что мои ногти впиваются в его горячую плоть, угрожая вспыхнуть. Ужас, сродни моему собственному, отражается на лице принца, когда он смотрит… не на меня, а в темный переулок. Краем глаза я замечаю силуэт короны – той самой, которую один глупый мальчишка желает носить не снимая.

А потом раздается щелчок, как будто металлический жук сомкнул челюсти, готовясь попробовать вкусное мясо.

– Шейд, – шепотом говорю я, вытягивая руку в сторону брата.

Он спасет нас; он всех унесет отсюда.

Шейд не медлит. Он бросается к нам.

Но не успевает.

Я в ужасе смотрю, как двое быстров хватают его под руки и валят спиной на землю. Головой он бьется о камень. Я смутно слышу, как кричит Фарли, когда быстры тащат Шейда прочь, с такой скоростью, что их тела напоминают размытые пятна. Они оказываются в арке, прежде чем я успеваю швырнуть вслед молнию, вынудив их обернуться. Боль простреливает руку снизу вверх, словно ее пронзают раскаленными добела ножами. Но это всего лишь мои собственные искры, моя сила. Мне не должно быть больно.

Пощелкивание продолжается, эхом отзываясь в моей голове, с каждой секундой все быстрее. Я пытаюсь не обращать на него внимания, бороться, но перед глазами плывет, появляются пятна, которые появляются и пропадают с каждым щелчком. Что это за звук? Такое ощущение, что меня рвут на части.

Словно в тумане, я вижу, как вокруг вспыхивают два огня. Один ярко пылающий, другой темный, похожий на змею из дыма и пламени. Где-то кричит от боли Кэл. Кажется, я слышу: «Беги». И я пытаюсь.

Я ползу по булыжникам, не видя ничего дальше собственного носа. Но даже это проблематично. Что, что такое происходит со мной?

Кто-то хватает меня за руку, очень больно. Я изворачиваюсь, ничего не видя, и тянусь туда, где должна быть шея противника. Мои пальцы цепляются за броню, гладкую, богато украшенную.

– Я ее поймал! – говорит голос, который я узнаю.

«Птолемус Самос».

Я едва вижу его лицо. Черные глаза, серебряные волосы, кожа цвета луны.

Заорав, я собираю все силы и обрушиваю на него молнию. Мы одновременно издаем крик, и я хватаюсь за руку. Огонь наполняет мои внутренности. Нет, это не огонь. Его я ни с чем не спутаю. Это что-то другое.

Я получаю пинок в живот и качусь кубарем, пока не оказываюсь носом вниз, к грязи. Мое лицо исцарапано и окровавлено. Прохладная земля приносит короткое облегчение, боль успокаивается настолько, что ко мне возвращается зрение. Но когда я открываю глаза, то больше всего хочу ослепнуть.

Надо мной стоит Мэйвен, склонив голову набок, как любопытный щенок с игрушкой. А за его спиной кипит бой. Неравный. Шейд выведен из строя, а я лежу в грязи – остались только Кэл и Фарли. У нее пистолет, но от оружия мало толку, раз Птолемус способен отражать пули. По крайней мере, Кэл расплавляет все, что к ним приближается – по мере сил сжигает ножи и лозы. Но долго это не продлится. Их загнали в угол.

Впору завопить от отчаяния. Мы спаслись от одной петли только для того, чтобы угодить в другую.

– Посмотри на меня, пожалуйста.