Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

Иное, но столь же благоприятное впечатление он произвел на Шепли. Учившийся в Лейдене у Виллема де Ситтера и Эйнара Герцшпрунга, он запоем читал статьи Шепли о Млечном Пути. Теперь аспирант Гронингенского университета Бок дал Шепли понять, как искренне жаждет с ним сотрудничать. Шепли, всегда восприимчивый к энтузиазму молодых астрономов, решил, что это отличная мысль.

На официальных заседаниях МАС в Лейдене астрономы всего мира заявили, что их по-прежнему устраивает дрейперовская классификация звезд. Дальнейшие исследования лишь подтвердили ее непреходящую практическую ценность.

Тем временем вызывавшая всеобщее восхищение создательница этой системы оставалась у себя дома в Кеймбридже. Мисс Кэннон присматривала за своей все больше дряхлевшей старшей сестрой и изучала тусклые звезды для нового выпуска дополнения к Каталогу Генри Дрейпера. Хелен Сойер, сидевшая в соседнем с ней кабинете, слышала, как она «день за днем» диктует буквенные категории своей ассистентке Маргарет Уолтон. Мисс Кэннон диктовала классификацию так быстро, что мисс Уолтон едва успевала записывать. Гарвардский первокурсник Джесси Гринштейн, только что приступивший к занятиям астрономией, однажды заметил, что среднестатистический человек может издалека отличить слона от медведя, тогда как «мисс Кэннон отличит дикого слона от ручного и гризли от бурого медведя с первого взгляда». Генри Норрис Рассел в один из своих регулярных визитов в обсерваторию хотел расспросить стареющую мисс Кэннон о ее методиках, но мисс Пейн сказала, что это бесполезно. Она сомневалась, что мисс Кэннон сможет объяснить свои методы работы и даже что она сама понимает, как ей это удается. Ее мистическая способность к мгновенному распознаванию не подчинялась логике. Она просто видела, какая это звезда.

Рассел, напротив, больше полагался на логику. С тех пор как он убедил мисс Пейн сделать оговорку, что ее результаты «почти наверняка не отражают действительности», его не оставляли размышления о проблеме избытка водорода. В Маунт-Вилсон он накопил новые данные и неоднократно проводил расчеты, которые указывали на то, что в составе Солнца и других звезд преобладает водород. Но всякий раз он отвергал эти результаты как ложные, пока не настал момент, когда отвергать их было уже невозможно. Он признал неоспоримую вездесущность водорода. В пространной статье «О составе атмосферы Солнца», вышедшей в Astrophysical Journal в июле 1929 года, Рассел наконец согласился с мисс Пейн и сослался на ее работу 1925 года. Он не упоминал о своем былом недоверии, когда в конце 50-страничного текста признавал, что «огромная доля H [водорода] едва ли подлежит сомнению».

Состав Вселенной перевернулся. Огромный переизбыток водорода и гелия, о котором впервые догадалась Сесилия Пейн, низводил все другие космические составляющие до уровня примесей. То, что долгое время считалось редким, оказалось распространенным, как показал глубокий анализ Рассела: самые легкие и невесомые элементы правили бал.

«Ваше любезное предложение исследовательской стипендии Агассиса чрезвычайно обрадовало меня, и я принимаю ее без колебаний, – написал Барт Бок Харлоу Шепли 22 апреля 1929 года. – Присцилла была в восхищении, услышав о гарвардском шансе. До этого она обещала приехать в Гронинген, но теперь, когда нам представился столь замечательный случай, положение намного лучше. Я никогда не забуду, что вы дали мне возможность работать вместе с женщиной, которую люблю, и я в самом деле приложу все усилия, чтобы вас не разочаровать».

Новый аспирант прибыл в США в субботу 7 сентября, в понедельник сыграл свадьбу со своей нареченной в доме ее брата в городе Трой, штат Нью-Йорк, и неделю спустя написал Шепли, что проводит «самый чудесный и счастливый» медовый месяц в Беркшир-Хиллс.

Биржевой крах в октябре 1929 года не нанес мгновенного ущерба обсерватории, где настроение оставалось жизнерадостным и в декабре. Шепли предложил Кеймбридж в качестве площадки для проходившего дважды в год съезда Американского астрономического общества и пригласил сотню его участников в директорскую квартиру на новогоднюю вечеринку. В тот вечер сотрудники обсерватории показывали шуточную музыкальную постановку. Либретто и песни для нее написал полувеком ранее, в 1879 году, Уинслоу Аптон, бывший ассистент при телескопе. Он использовал музыку из модной тогда оперетты Гилберта и Салливана о корабле Её Величества со смешным названием Pinafore, то есть «Женский передник». Аптону явно понравился хор сестер, кузин и тетушек, поднимающихся на борт корабля, и он переделал их в группу расчетчиц. Сюжет с двумя младенцами, которых подменили при рождении, Аптон заменил на дурашливую интригу вокруг пары призм, украденных из одного из фотометров Пикеринга.

Либретто Аптона представляло собой пародию на происходившее в обсерватории. Так как ему довелось работать там в то время, когда Вильямина Флеминг ждала ребенка и работала секретаршей, он не забыл упомянуть «нашу шотландскую горничную», которая, «увы, уехала в родные края».