Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

В начале мая, пока чета Бейли и мисс Кэннон трудились в Арекипе, большинство остальных астрономов вновь собралось в Риме на первый съезд нового Международного астрономического союза (МАС), созданного после войны взамен старого «Солнечного союза» Джорджа Эллери Хейла. Запланированная на 1916 года конференция сорвалась из-за войны, но в 1919 году представители многих научных дисциплин из 12 стран собрались в Брюсселе, чтобы создать новые объединения. МАС возник как одна из первых подобных групп, устремленных в будущее, и получил персональное благословение от бельгийского короля Альберта.

Хотя в 1922 году мисс Кэннон находилась за тысячи километров от Италии, ее присутствие в Риме было ощутимым. Генри Норрис Рассел, возглавлявший тогдашний состав Комитета по звездной классификации, пригласил ее войти туда еще в начале 1919 года, и с тех пор она постоянно обменивалась идеями с другими членами комитета. Официальный отчет Рассела показал, что система мисс Кэннон выдержала дискуссии не пошатнувшись и ее укрепил ряд дополнений, полезных для специалистов по спектроскопии. Так, для обозначения нового класса красных звезд была введена категория S (таким образом прижившаяся мнемоническая фраза удлинилась до Oh, Be A Fine Girl, Kiss Me Right Now, Sweetheart! – «О, будь умницей, поцелуй меня прямо сейчас, милочка!»). Кроме того, было узаконено использование строчной буквы c, отголоска более сложной системы классификации мисс Мори, перед любой заглавной буквой для обозначения звезды с выраженно узкими, четкими линиями. Буква c доказала свою функциональность и заняла заслуженное место в звездной номенклатуре. Аналогичным образом прошедшие десять лет подтвердили важность проведения различия между гигантами и карликами, и теперь можно было использовать префиксы d или g при необходимости.

Солон Бейли, председатель Комитета МАС по переменным звездам, написал отчет комитета, но попросил Шепли зачитать текст от его имени в Риме. В отчете рисовалось будущее сотрудничество: отныне Франция, Италия и другие страны будут координировать наблюдения по образцу успешного сотрудничества любителей и профессионалов в Американской ассоциации наблюдателей переменных.

В начале 1922 года Харлоу и Марта Шепли не были уверены в том, стоит ли им ехать в Рим. Оба их сына, Уиллис и Алан, зимой тяжело болели воспалением легких, и в какой-то момент родители даже боялись, что Уиллис не выживет. Когда кризис миновал, Шепли все еще сомневался в благоразумности длительной отлучки из обсерватории. Но когда они с Мартой все же решили поехать, это оказало влияние на планы других астрономов, собиравшихся в эту поездку. Шепли позаботился о том, чтобы отплыть на одном корабле с Расселами, и даже убедил Артура Стэнли Эддингтона сдвинуть празднование 100-летнего юбилея Королевского астрономического общества с июня на май ради удобства американских ассоциированных членов, которые уже выехали за океан. После закрытия съезда МАС 10 мая и до начала празднества КАО в Лондоне 29-го Шепли читал в Нидерландах лекции о строении Галактики и посещал немецкие обсерватории в Потсдаме, Мюнхене, Бергедорфе и Бабельсберге.

В середине июня, снова восседая за вращающимся столом Пикеринга в обсерватории, Шепли похвалялся перед Джорджем Агассисом и Инспекционным комитетом успехами поездки: «На 100-летнем юбилее КАО я рассказывал о текущих исследованиях в Гарварде, а также выступил с обращением на специальном заседании Британской астрономической ассоциации. На съезде в Риме астрономы из Гарвардской обсерватории получили 11 мест в восьми из 26 комитетов – большего признания среди американских обсерваторий удостоилась только Маунт-Вилсон; а лично у меня, разумеется, теперь больше членств, чем у всякого другого американского астронома, благодаря широкому спектру моих интересов в Гарварде, и сравниться со мной может в этом отношении только королевский астроном».

Иными словами, Агассису следовало забыть о его сомнениях, достаточно ли компетентен Шепли, чтобы руководить Гарвардской обсерваторией.

Глава двенадцатая Диссертация мисс Пейн

Казалось бы, Харлоу Шепли должен сожалеть, что ему пришлось бросить гигантские телескопы и прекрасные условия наблюдений в обсерватории Маунт-Вилсон ради жизни в пасмурной метрополии Восточного побережья. Однако, обосновавшись в Кеймбридже, Шепли обнаружил, что его новая должность директора нравится ему больше, чем суровые условия наблюдений. «Наблюдения всегда были для меня очень тяжелым трудом, – признался он в мемуарах. – Я немало "настрадался" в те долгие холодные ночи. Днем же мне не удавалось отоспаться, потому что я наблюдал за муравьями в кустах».